Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
Шрифт:
Я мог разобрать выражение ее лица. Кусок гнили, который был ее лицом, выглядел так, словно она кричала.
Одна рука у нее была заведена назад, она была напряжена, словно женщину тащили, а она тщетно старалась вырваться. Там, где кончалась рука и где должен был быть тот, кто держит ее, краска отвалилась целым пластом, открыв большой кусок влажного неровного цемента.
В этой темной бесконечности знаков я видел все, что захочу.
Ким Ньюман
Eгипeтскaя аллея
Ким Ньюман интенсивно сотрудничал в театре, на радио и на телевидении как сценарист, критик и диктор. Среди его романов недавнего времени — «Слезный суд: год Дракулы 1959» и «Лотерея жизни». Кроме того под псевдонимом Джек Йовил Ньюман написал серию игровых романов, включая «Неупокоенную Женевьеву» и «Оргию кровавых паразитов».
Помимо беллетристики, перу Ньюмана принадлежат следующие книги: «Тысячелетие кино: конец мирового кинематографа» и «Классика БФИ: Люди-кошки». Ньюман собрал целую коллекцию различных наград, в том числе: премия Брэма Стокера, премия Британской научной фантастики за лучший рассказ, премия «Отпрыски ночи», премия за беллетристику «Ассамблея лорда Рутвена» и премия Международной ассамблеи гильдии критиков жанра «хоррор» за лучший роман (дважды). Ньюман одновременно работал над «Историей об английских привидениях» — романом и сценарием — и, судя по всему, сейчас занимается еще несколькими кинематографическими проектами.
Вот что говорит сам писатель: ««Египетская аллея» открывает цикл научно-фантастических мистических рассказов, действие которых разворачивается в 1970-е годы. Над этим циклом я работал с перерывами после «Конца шоу Пьера». Персонаж по имени Ричард Джеперсон также фигурировал в «Не нужно быть чокнутым», в «Семь звезд: менеджер банка Биафран» и в «Город Завтра». А для возобновленной серии «Ночное зрение» я написал новеллу «Задранный нос», в котором история Джеперсона развивается уже в наше время, хотя я до сих пор не разрешил множество сопутствующих тайн и загадок. Рассказ «Египетская аллея» был написан для сборника «Embrace the Mutation». Авторам было предложено написать что-либо, вдохновляясь иллюстрациями Дж. К. Поттера. Из картинки, которую выбрал я, мне стало очевидно, что Дж. К. однажды совершил точно такую же прогулку по Хайгейтскому кладбищу, по старому, а не по тому, на котором похоронен Карл Маркс».
Да как вообще можно пройти мимо рассказа, в котором есть потрясающая фраза «резня, которую вурдалаки от глэм-рока учинили над своими фанатками на фестивале в Гластон-бери»?! А? Я вас спрашиваю — как можно устоять перед таким соблазном?!
— Э.Д.
— Да из этой могилки просто песок сыплется, — сказал Фред Риджент. — И она кишмя кишит жуками.
Мелкая белая крупа — такой впору песочные часы наполнять, а не могилы засыпать — мягко струилась из вертикальной трещины, растекалась вокруг, сухим инеем ложилась на траву — сочную и высокую. Черные жучки поблескивали в утреннем свете; на панцирях у них торчали роговые выросты, и белые песчинки мерцали на черных спинках. Фред посмотрел на склеп, украшенный по углам псевдоегипетскими колоннами. «Баннинг» — фамилия была глубоко врезана в камень в окружении изрядно пострадавших от погоды и времени иероглифов.
На дворе стояло лето 197… года. Фред Риджент вновь шел по следу сверхъестественных сил. Как всегда, по этой дорожке, далекой от проторенных троп, его вел Ричард Джеперсон, самый полезный агент из клуба «Диоген», [51] наименее известного подразделения британской разведки. Все чудеса, тайны и аномалии рано или поздно приводили к Джеперсону. В прошлом месяце загадок было две: во-первых, резня, которую вурдалаки от глэм-рока [52] учинили над своими фанатками на фестивале в Гластонбери», во-вторых, порча, умело наведенная на премьер-министра Эдварда Хифа, — заговоренный узелок запрятали в министерском кабинете. А вот в этом месяце выпала бурная активность привидений на Кингстедском кладбище.
51
Упоминание клуба «Диоген» — реверанс автора в сторону сэра Артура Конан-Дойла. В «Диогене» — клубе, правила которого предписывали строжайшее соблюдение молчания, — состоял брат Шерлока Холмса, Майкрофт.
52
Глэм-рок (от англ, glam — «блеск, сверкание») — направление рок-музыки начала 1970-х годов, для которого характерны театрализованные шоу, вычурные костюмы и обильный грим (вполне способный вызвать ассоциации с вампирами). Рок-фестивали в Гластонбери (Великобритания, графство Сомерсет) проводятся с 1970 г.
Джеперсон, который и сам был своего рода аномалией, зачерпнул пригоршню белого
— Находись мы на берегах священных великого Нила, а не на симпатичном холмике с видом на не менее великий город Лондон, я бы ничуть не удивился встрече с этими букашками, — проговорил он. — Но поскольку мы все-таки в Лондоне, я, право, в замешательстве. Видите ли, Фред, это ведь не что иное, как настоящие скарабеи. Жуки-скарабеи.
— Слушайте, Ричард, я смотрел «Проклятие мумии» [53] в Риальто. И что такое скарабей, мне известно.
Джеперсон рассмеялся, обнажив острые белые зубы под черными усиками. Морщинки на его загорелом лице обозначились четче. Да, конечно, «человек из клуба «Диоген»» — это звучит так же по-британски, как Джон Булль или Шерлок Холмс, но с загаром Джеперсон больше смахивал на араба или румына, которому взбрело в голову загримироваться под короля Карла II. [54] Впрочем, его вьющаяся черная шевелюра вовсе не была париком. И ни у какого цыгана не хватило бы духу вырядиться так кричаще, как Ричард Джеперсон.
53
Сюжет о воскресшей мумии весьма популярен в мировом кино. Первым, кто воплотил образ мумии в кинематографе, стал знаменитый Борис Карлов («Мумия», реж. Карл Фройнд, 1932 г.); в 1940-е годы существовал целый сериал («Рука мумии», «Гробница мумии», «Призрак мумии», «Проклятие мумии») с участием Лона Чейни-младшего, а в 1959 году английский режиссер Теренс Фишер поставил первую цветную «Мумию».
54
Карл II (1630–1685) — сын казненного Оливером Кромвелем короля Карла I. Здесь имеется в виду характерная для моды 1970-х годов «хипповая» прическа, напоминающая длинный завитой парик.
— Охотно верю в ваши знания, Фред. Просто формулирую для пущей ясности. Привычка думать вслух, знаете ли. Итак, перед нами песок из пустыни Сахара и букашки из Северной Африки. Интригует.
— Точно, шеф. А вот эта дохлая тварь — скорпион.
Джеперсон глянул себе под ноги с выражением удивленного отвращения. А скорпион воспрянул было к жизни, дернулся, но тут же принял смерть под подошвой Джеперсонова ботинка.
— Не такой уж он и дохлый, — констатировал Джеперсон.
— Теперь-то да.
— Будем надеяться. — Джеперсон пристально изучил подметку ботинка, потом соскреб с нее скорпионовы останки о край могилы.
Ради экспедиции в мрачную аллею номер шесть он вырядился в душераздирающей леопардовой расцветки свободную рубашку в стиле сафари, а также в облегающие белые бриджи, заправленные в крепкие походные ботинки на шнуровке. Прибавьте к этому бирюзовый пояс охотника за сокровищами (куча кармашков для алмазов, патронов и прочих полезных вещей), амулет в виде тигрового клыка — предполагалось, что злые силы при виде его подожмут хвост — и австралийскую панаму, с полей которой свисали три пробки. Если уж совсем точно, пробки от шампанского, и на каждой чернилами выведена дата открытия и распития.
— Как все мы превосходно понимаем, для таких неуместных явлений существует особый термин — «аппорт», материализация, — неторопливо проговорил Джеперсон. — За вычетом следующей возможности: некая персона, побуждаемая неизвестным нам причинами, поместила перед нашим носом этот песочек, скарабеев и скорпионов, дабы поразить нас. Если отмести такой вариант, тогда с неизбежностью следует, что песок и букашки просто материализовались тут волею сверхъестественных сил. Мистер Лилибел, вы именно этой точки зрения и придерживаетесь, если не ошибаюсь? Это и есть еще одно проявление активности привидений, о котором вы сообщали?
Лилибел кивнул. Белокурый господин средних лет в павлиньей расцветки рубашке, бледное лицо пылает. Его жалобу полиция передала в клуб «Диоген», а в результате ею занялся Джеперсон.
— Но что оно тут делает? — поинтересовалась Ванесса — вторая помощница Джеперсона. Она сразу бросалась в глаза — собственно, ее всегда замечали раньше Фреда. И немудрено: высоченная, модельного сложения рыжая девица. А сейчас к тому же в огромных желто-зеленых темных очках и в модном наряде, отдаленно напоминающем не то сари, не то саронг — в общем, просто намотанные на тело шелковые шарфы, которые скорее обнажали, нежели прикрывали сверкающий в пупке рубин и высокие кремовые сапоги на огромном каблуке, в стиле «привет с панели». Рядом с ней и с шефом Фред, в джинсах и кроссовках, чувствовал себя просто скромнягой.