Лучшие классические детективы в одном томе (сборник)
Шрифт:
– Прошу извинения, мистер Дженнингс, – сказал Беттередж тоном самой изысканной учтивости, – мистер Франклин желает знать, где вы. Скрывая от него по вашему приказанию присутствие в доме барышни, я сказал ему, что не знаю, где вы. Это, если вам угодно будет заметить, просто-напросто ложь. Так как я стою одной ногой в гробу, то чем менее вы будете требовать от меня подобной лжи, тем более я буду вам обязан, когда пробьет мой час и я почувствую укоры совести.
Нельзя было терять ни минуты на размышления по поводу совести Беттереджа. Каждую секунду в комнату мог войти, отыскивая меня, мистер
– Они, кажется, сговорились вас мучить, – сказала она мне. – Что это значит?
– Только протест со стороны общества, мисс Вериндер, хотя и в маленьком масштабе, против всего нового.
– Что же нам делать с миссис Мерридью?
– Скажите ей, что взрыв будет завтра в девять часов утра.
– Чтобы отправить ее спать?
– Да, чтобы отправить ее спать.
Мисс Вериндер вернулась в гостиную, а я поднялся наверх к мистеру Блэку.
К моему изумлению, я застал его одного. Он ходил в волнении из угла в угол, видимо раздраженный тем, что остался один.
– Где же мистер Брефф? – спросил я.
Он указал на затворенную дверь в смежную комнату, занимаемую стряпчим. Мистер Брефф входил к нему на минуту, пытался опять возражать против наших намерений и опять потерпел полную неудачу; он ничего не добился от мистера Блэка. После чего стряпчий занялся черной кожаной сумкой, до отказа набитой деловыми бумагами.
«Серьезные дела, – заключил он, – совершенно неуместны в настоящем случае; но тем не менее они должны идти своим чередом». Мистер Блэк, быть может, простит человеку деловому его старомодные привычки. Время – деньги, а мистер Дженнингс может рассчитывать на его присутствие, как только оно ему понадобится.
С этими словами стряпчий вернулся в свою комнату и упорно углубился в свою черную сумку.
Я вспомнил миссис Мерридью с ее вышивкой и Беттереджа с его совестью. Удивительное тождество лежит в основе английского характера, подобно тому как оно сказывается и в выражении лица англичанина.
– Когда вы дадите мне лауданум? – нетерпеливо спросил мистер Блэк.
– Вам надо немного подождать, – сказал я. – Я побуду до тех пор с вами.
Еще не было и десяти часов. После расспросов Беттереджа и мистера Блэка я пришел к заключению, что лауданум, данный мистером Канди, был принят не раньше одиннадцати. Поэтому я решил и на этот раз дать мистеру Блэку опиум в тот же час.
Мы поговорили немного, но мысли наши были заняты предстоящим опытом. Разговор не клеился и скоро прекратился совсем. Мистер Блэк небрежно перелистывал книги, лежавшие на столе. Я предусмотрительно проглядел их все, когда мы вошли в комнату. «Опекун», «Сплетник», «Памела» Ричардсона; «Чувствительный человек» Мэкензи; «Лоренцо Медичи» Роско и «Карл Пятый» Робертсона – все вещи классические; все вещи, разумеется, неизмеримо превосходящие что бы то ни было, написанное в более поздние времена; и все вещи, с теперешней моей точки зрения, обладающие одним великим достоинством: не приковывать ничьего внимания и не волновать ничьего ума. Я предоставил мистера Блэка успокоительному влиянию классической словесности и занялся этими записями в своем дневнике.
Часы говорят мне, что скоро одиннадцать. Я опять должен закрыть свою тетрадь.
Два часа пополуночи. Опыт проделан. О результате даю сейчас подробный отчет.
В одиннадцать я позвонил Беттереджу и сказал мистеру Блэку, что ему пора наконец ложиться.
Я выглянул из окна. Ночь была теплая и дождливая, похожая на ночь двадцать первого июня прошлого года. Не веря приметам, я, однако, обрадовался отсутствию в атмосфере всякого прямого влияния на нервную систему, всякого чрезмерного накопления электричества или признаков приближающейся грозы. Беттередж подошел ко мне и таинственно сунул мне в руку бумажку. На ней было написано следующее:
«Миссис Мерридью отправилась спать после твердого моего уверения, что взрыв произойдет завтра в девять часов утра и что я не выйду из этой части дома, пока она сама не придет и не возвратит мне свободу. Она не подозревает, что главное место действия – моя собственная гостиная, иначе бы она осталась тут на всю ночь. Я одна и очень встревожена. Пожалуйста, дайте мне возможность видеть, как вы будете отмерять лауданум; мне непременно хочется как-то участвовать в этом, хотя бы в скромной роли зрительницы. Р. В.».
Я вышел из комнаты вслед за Беттереджем и приказал ему перенести ящик с аптечкой в гостиную мисс Вериндер.
Приказание, по-видимому, застало его совершенно врасплох. Он посмотрел на меня, как бы подозревая, что я намереваюсь проделать над мисс Вериндер таинственный медицинский опыт.
– Осмелюсь ли спросить, что общего между моей молодой барышней и ящиком с лекарствами? – спросил он наконец.
– Останьтесь в гостиной, и вы увидите, – был мой ответ.
Беттередж, кажется, усомнился в своей способности успешно наблюдать за мной без посторонней помощи, когда дело дошло до ящика с лекарствами.
– Нельзя ли пригласить и мистера Бреффа присутствовать при том, что вы хотите делать? – спросил он.
– Не только можно, но и должно. Я иду просить мистера Бреффа спуститься со мной вниз.
Беттередж ушел за аптечкой, не сказав более ни слова. Я вернулся в комнату мистера Блэка и постучал в дверь к стряпчему Бреффу. Он тотчас ее открыл, держа бумаги в руке, весь поглощенный юриспруденцией и совершенно недоступный медицине.
– Мне очень жаль, что я должен вас потревожить, – сказал я, – но я иду готовить лауданум для мистера Блэка и вынужден просить вас присутствовать при этом и следить за тем, что я делаю.
– Ага! – заметил мистер Брефф, нехотя уделяя мне одну десятую долю своего внимания и оставив девять десятых его сосредоточенным на бумагах. – Более ничего?
– Я должен просить вас вернуться со мной сюда и присутствовать при приеме лекарства.
– Более ничего?
– Еще одно. Я вынужден обеспокоить вас просьбой перебраться в комнату мистера Блэка и выжидать в ней последствий приема.
– Очень хорошо! – сказал мистер Брефф. – Моя это комната или мистера Блэка, разница невелика; я могу сидеть над моими бумагами в любом месте. Разве только вы, мистер Дженнингс, сочтете нужным воспротивиться этой небольшой примеси здравого смысла в вашей процедуре?