Лучшие страхи года
Шрифт:
Этот звук сменился постукиванием планшета по металлической спинке кровати. Я открыл глаза. Надо мной с планшетом в руках стоял рядовой ВВС (недавно в Панаме, судя по намокшему от пота воротнику) и выглядел так, будто боялся, что я оторву ему голову.
— Техник-сержант [12] Дэвис, — сказал он, — вас срочно вызывают на стоянку.
Я сел и потянулся. Парень протянул мне планшет с прикрепленной к нему декларацией: вертолет HU-53 в разобранном виде, экипаж, технический и медицинский персонал следуют в… а это что-то новое.
12
Воинское
— Аэропорт Тимехри?
— Это рядом с Джорджтауном, в Гайане. — Видя, что мне это название ни о чем не говорит, он продолжил: — Бывшая британская колония. Раньше там была авиабаза Аткинсон.
— А задание-то какое?
— То ли массовая эвакуация, то ли вывоз беженцев из местечка под названием Джонстаун.
Американцы в беде. Большую часть своей летной карьеры я только тем и занимался, что спасал американцев из горячих точек. Но все-таки это приятнее, чем перевозить покрышки от джипов. Я поблагодарил парня и поспешил переодеться в чистую форму.
Я ждал очередного Дня благодарения на авиабазе Ховард в Панаме — с фаршированной индейкой в столовой, футболом по армейскому радио и кучей свободного времени, чтобы попить-погулять. В последнем рейсе с Филиппин все прошло как по нотам, и пассажиров, и груз мы благополучно доставили. И вдруг такой облом.
Впрочем, неожиданности для бортоператора — дело привычное. С-141 «Старлифтер» был крупнейшим военно-транспортным самолетом, способным перебросить в любую точку земного шара семьдесят тысяч фунтов груза или двести солдат в полной боевой выкладке. Длиной он был с половину футбольного поля, а его стреловидные крылья нависали над бетонной площадкой перед ангаром, как крылья летучей мыши. Благодаря Т-образному хвостовому оперению, двухстворчатому люку и грузовой рампе «Старлифтер» превосходил любой из транспортных самолетов. Ну а я совмещал на нем обязанности грузчика и стюарда и отвечал за компактное и как можно более безопасное размещение грузов.
Я уже закончил с погрузкой, заполнил все ведомости и занимался тем, что распекал местных ребят из наземной команды за то, что они поцарапали мне обшивку, когда меня отыскал все тот же рядовой.
— Сержант Дэвис! Планы поменялись, — проорал он, пытаясь перекричать визг автопогрузчика. И протянул мне новую декларацию.
— Дополнительные пассажиры?
— Новые. А врачи здесь останутся. — Он добавил что-то неразборчивое о постоянно меняющихся приказах.
— Ну и кто эти люди?
И снова мне пришлось напрячься, чтобы расслышать ответ. А может, я и расслышал, но от испуга мне захотелось, чтобы он это повторил. Потому что я продолжал надеяться, что неправильно его понял.
— Служба погребения и регистрации могил, — прокричал он.
По крайней мере, так мне показалось.
Тимехри оказался самым что ни на есть обычным аэродромом страны третьего мира: достаточно большой, чтобы принять «Боинг-747», но весь в колдобинах и со сборными арочными ангарами из проржавевшей гофрированной стали. Летное поле, окруженное полосой джунглей, выглядело так, словно его час назад в этих джунглях вырубили. Повсюду взлетали и садились вертолеты, по перрону бегали военные. Тут-то я и понял, что дела плохи.
Асфальт снаружи был раскаленным — я боялся, как бы подошвы не расплавились, пока ставил колодки под колеса шасси. Потом пришли солдаты-американцы из наземной команды, чтобы выгрузить и собрать вертолет. Один из них, голый по пояс и с завязанной вокруг талии рубашкой, передал мне декларацию.
— Не расслабляйтесь, — сказал он. — Как только вертолет будет готов, мы сразу же вас загрузим. — И он кивнул куда-то в сторону.
Я посмотрел на залитую ярким светом рулежную дорожку. Гробы. Нескончаемые ряды одинаковых алюминиевых ящиков под безжалостным тропическим солнцем. Такие же я видел в Сайгоне шесть лет назад, когда только начал летать бортоператором. У меня что-то екнуло внутри — то ли потому что я не успел отдохнуть перед вылетом, то ли потому что не возил жмуриков вот уже несколько лет. Я судорожно сглотнул. А потом взглянул на место назначения. Дувр, штат Делавэр.
Когда ребята из наземной бригады погрузили все необходимое в бытовой отсек, я узнал, что обратно с нами полетят два новых пассажира.
Первый был совсем молодым парнем, судя по виду, вчерашним школьником, с жесткими черными волосами и в солдатской форме с чужого плеча, чистой, накрахмаленной и с нашивками рядового ВВС первого класса.
Я сказал ему:
— Добро пожаловать на борт, — и шагнул вперед, чтобы провести его через дверь в кабину, но он отшатнулся и чуть головой о притолоку не ударился. Наверное, упал бы, если б было куда падать. От него сильно пахло лекарством — мазью для растираний при простуде.
За ним шла армейская медсестра — воплощение профессионализма в каждом слове и жесте, и ей тоже моя помощь не понадобилась. Я поздоровался с ней как ни в чем не бывало. На самом деле я ее знал: когда-то в самом начале моей карьеры я летал с ней из Кларка на Филиппинах в Дананг и обратно. Лейтенант медицинской службы с серебристо-белыми волосами и стальным взглядом. Она тогда высказалась пару раз, что любой недоучка, выгнанный из школы за неуспеваемость, и то бы лучше справился с этой работой, чем я. На ее форме была нашивка с фамилией Пембри. Она приобняла паренька и повела его к креслам, а если меня и вспомнила, то не подала виду.
— Садитесь, где вам нравится, — сказал я. — Я техник-сержант Дэвис. До вылета осталось меньше получаса, так что располагайтесь удобнее.
Мальчишка застыл на месте.
— Об этом мне не говорили, — обратился он к медсестре.
Грузовой отсек «Старлифтера» изнутри смахивает на котельную: все трубы системы кондиционирования выставлены напоказ, а не спрятаны, как на авиалайнерах. Гробы стояли в два ряда вдоль всего отсека, так что посредине оставался проход. По четыре в высоту, всего сто шестьдесят штук. На месте их удерживали желтые сети для крепления груза. Люк в хвосте закрылся, солнечные лучи исчезли, и мы остались в неприятной полутьме.
— Так ты быстрее всего доберешься домой, — невозмутимо ответила медсестра. — Ты же хочешь домой, правда?
В голосе парня смешались страх и злость:
— Я не хочу их видеть. Я хочу сесть лицом по ходу.
Если бы мальчишка осмотрелся, он бы понял, что сидений, расположенных подобным образом, здесь попросту нет.
— Все хорошо, — сказала медсестра, потянув его за руку. — Они тоже возвращаются домой.
— Я не хочу их видеть, — повторил паренек, когда она втолкнула его в кресло рядом с иллюминатором.