Лучший друг девушек – Мендельсон
Шрифт:
После долгих уговоров Настя согласилась идти к Копейкину. Но идти никуда не требовалось. Маринка решила засесть в кустах и провести для начала разведку местности. Куда жирафа ходит, во сколько возвращается… Насте идея не нравилась. Тем более в глазах подруги вместо влюбленности появился банальный спортивный интерес, присущий быстро увлекающимся и разочаровывающимся особам.
С другой стороны, Настя хоть как-то отвлечется от мыслей о Гурине, который сбежал от нее самым постыдным образом. Никто ему не звонил, никто его никуда не звал, она это бы обязательно услышала. Он посмотрел на нее так, словно увидел привидение, и сбежал.
– И
Настя и не воспринимала. Фактически она уже смирилась с неизбежностью.
Глава 9
Чтобы под марш Мендельсона пройтись в белом платье…
Настроение у Насти было скверным, таскаться по улицам с подругой и мелко пакостить прохожим явно не доставляло ей удовольствия. Зато как радовалась Маринка! Складывалось впечатление, что ту пирожными не корми, а только дай подставить людям подножку. В прямом и переносном смысле. И среди этих людей большей частью оказывались мужчины или девицы модельной внешности, смутно напоминающие невесту Женьки Копейкина.
– Давай-давай, – толкала она в бок Настю, – пожелай, чтобы эта разукрашенная мумия споткнулась и растянулась перед самым входом в магазин!
Маринка раньше не была женоненавистницей, но становилась ею на глазах подруги. Насте не хотелось обижать ни в чем не повинную девицу, которой должно было не повезти только потому, что у нее оказались длинные ноги. Настя отчего-то подумала, что у девицы тоже такое же тоскливое настроение, раз она с хмурым выражением лица таскается по улице вместо того, чтобы в обеденный перерыв сидеть в кафешке и уминать салат из овощей. Захотелось ее чем-то порадовать, а не делать ей гадости.
– О чем ты думала?! О чем? – возмутилась Маринка, увидев, как проходивший мимо девицы молодой человек на ходу, улыбаясь, подарил той роскошную розу. Девица обомлела, остановилась как вкопанная и уставилась на спину молодого человека, исчезающего в толпе. – Почему он не подарил розу мне?! Почему, я тебя спрашиваю? Настена, или ты темнишь, или от твоих глазливых способностей ничего не осталось.
– Чего встали, кошелки? Проход заслоняете, – нахамил им парень, тащивший под руку пышное создание с королевским выражением на пухлом лице.
– Худеть надо, – изрекла Маринка, перехватывая презрительный взгляд его спутницы.
Парень хотел что-то сказать на реплику Марины, наверняка очередную пакость, даже повернулся ради этого полубоком. Но одна его нога при повороте зацепилась за другую, на скрюченных конечностях он не удержал равновесия и стал его резко терять. Махая руками, как подбитый на Рождество гусь крыльями, он успел уцепиться за пышную даму и повалился на тротуар вместе с ней.
– Хорошо, – резюмировала Марина, – убедила. Глазливость осталась. Ой, какой симпатичный мальчик пошел! Быстрее за ним. Настена, пожелай, чтобы он дал мне розу! Нет, две, три, целый букет!
– Не проходим мимо, не проходим, – симпатичный мальчик развернулся, и в его руках девушки увидели букеты цветов, рядом стояла цветочная палатка. – Приобретаем розочки для козочки… Дамы, дамы, – он кинулся к Маринке, – купите букетик, порадуйте себя сами!
– Спасибо,
– Помер кто-то? – сострадательно поинтересовался продавец.
– Хам! – одарила его Маринка и потащила подругу дальше. – Неужели по нашим лицам видно, что цветы нам никто не дарит! Нет, тебе вчера Гурин принес веник. Значит, это видно по моему лицу. Значит, из нас двоих я самая разнесчастная. И после этого ты, Настена, еще сомневаешься, нужно ли мне помогать?!
Маринка действительно выглядела несчастной. И Насте пришлось клятвенно заверить подругу, что помогать она ей обязательно будет, но в разумных пределах, без нарушения статей Уголовного кодекса. Перепелкина, как и великий комбинатор, Уголовный кодекс чтила.
Договорились встретиться вечером после работы возле дома Соловьевой, где по соседству снимала квартиру пассия Копейкина. Маринка обещала освободиться раньше и занять пост для наблюдения в кустах сирени, которая буйно росла у подъезда. Настя пообещала ее в кустах найти, как только удастся сбежать от Шаманской. Она, конечно, надеялась задержаться, чтобы посмотреть на Владика, топчущегося на заднем крыльце загса. Убедиться в том, что он встречает Вишневскую, и наплевать на него так же, как и на Гурина.
Не было в ее жизни настоящих мужчин – и не надо. Видимо, повис над ней астральный венец безбрачия, и ничего с этим поделать нельзя. Разве что помочь Маринке завоевать сердце Копейкина. Но Настя в этом сомневалась, подруга выбрала явно не тот путь. Хотя в любви все пути хороши, лишь бы они привели к счастью, а не к угрызениям совести и бессонным ночам.
Это касается и Насти. Отобьет она у Вишневской Влада, та будет страдать и чахнуть на Настиных глазах, а Настя будет страдать от совестливости. Придется менять работу. Жаль, трудиться в кузнице браков Насте очень нравилось. Особенно когда доверяли проводить торжественные регистрации. «Эти глаза напротив» жениха и невесты, полные надежды и радости, с выступающими под марш Мендельсона слезами, она никогда не забудет. Впрочем, о чем это она?
Никто увольнять ее пока не собирается. С обеда Настя не опоздала, пришла вовремя. Римма как раз докуривала у подоконника.
– Он позвонил, – трагически сообщила Вишневская, – сказал, что любит другую, стервец!
– Мне очень жаль, – действительно расстроилась Настя.
– А мне что делать?! Выходить замуж за Голубцова?! Или ждать, когда он ту, другую, разлюбит?! Ждать уже времени нет. Придется ее придушить, – и Римма яростно затушила окурок.
Настя схватилась за свою шею и пробежала в кабинет.
Только этого ей не хватало! Она уже фактически смирилась с отсутствием в ее личной жизни каких бы то ни было мужчин, и на тебе! Один все-таки додумался разорвать свою связь. Чем для Насти обернется этот разрыв? Надеждой на счастье под марш Мендельсона. Она же хотела уговорить Вишневскую согласиться на предложение Голубцова! Что же не уговорила, той как раз требовался искренний совет. В том-то и дело, что не искренне говорить Настя не захотела. Голубцов ей не нравился как мужчина, не воспринимала она его как своего мужчину. Но Римма им сначала сама заинтересовалась. Правильно говорят мужчины, что женская душа – потемки. Где-то там обязательно отыщется уголок с одним желанием, а в другом запрячется противоречащее ему чувство.