Лучший исторический детектив – 2
Шрифт:
Лаврищев поспешил сменить тему и завершить «эту шизофрению», как он окрестил про себя «разговор по душам» с пасынком.
— Мы всё-таки завтра сюда же приедем тебя проводить, — сказал Игорь Ильич, кивая на потрескавшийся серый фасад сталинской высотки («временного портала», про себя улыбнулся он), где теперь Юлиан был полноправным хозяином трёхкомнатной квартиры.
— Провожать меня совершенно не обязательно, Лаврищев, — проговорил Юлиан, дёргая заевшую дверь старой машины. — Мама на меня в обиде, что ей ничего не досталось из «сокровищ», как она выражается, Эссенов и Семионовых. Сокровищ ещё нет, а клин между мною и матерью уже вбит
Он перевёл дух и с печальной улыбкой добавил:
— А для тебя я всегда был только пасынком. Не сыном — па-сын-ком. Чувствуешь разницу, Лаврищев? Это как пасынки у помидоров на даче, которые лучше вовремя отсечь от родительского ствола, чтобы урожай был побогаче.
Игорь Ильич промолчал. Он грузно вывалился из машины, открыл заднюю дверцу снаружи и, выпуская из «военной машины» Юлиана, тихо сказал:
— Зря ты так. Я ведь люблю тебя, Юлька… По-своему, без сантиментов, но любил.
— А почему в прошедшем времени? — спросил Юлиан. — Я, следователь, ещё живой. И собираюсь таковым оставаться в уже начавшемся двадцать первом веке.
Игорь Ильич, поняв свою бестактность, смущённо молчал.
— Ладно, Лаврищев, — хлопнул его по плечу пасынок, — кто старое помянет, тому глаз вон!
— А кто забудет, — добавил Лаврищев, — тому оба… Ты, сынок, был другим, когда я тебе в детстве «Тараса Бульбу» читал…
И тоже похлопал будущего берлинского студента по покатому плечу, туго обтянутому чёрной майкой. Пасынок обернулся и печально улыбнулся Лаврищеву. На груди Юлика красовалась надпись, вышитая золотыми нитками: «Gott mit uns».
— Вот возьми комплект запасных ключи от квартиры, Лаврищев, — протянул Юлиан связку отчиму. — Иногда, в моё отсутствие, наведывайся. Любимые бабушкины фикус и диффенбахию поливай. Цветы мне дороги как память. Да приглядывай, чтобы не ограбили. Ты же мент прирождённый. Тебя квартирные воры, как блохи дуста должны боятся.
— Давай ключи, философ.
— Будешь поливать память?
— Замётано. Слово даю.
— Гляди, слово дал, — серьёзно сказал Юлиан. И рассмеялся:
— Портал предательства не выносит. Предатели обычно застревают во времени. Не выносят мои ворота вероломщиков. Вносят в другое время, а выносят уже вперёд ногами.
С этими словами Юлик повернулся к Лаврищеву спиной и зашагал к своему подъезду № 13. «Начитался всякой дряни, — провожая взглядом Юлиана, подумал следователь. — Умный парень, а всё «машинами времени» бредит».
И только в этот щемящий момент прощания с пасынком Лаврищев понял, почему снова переехал Юлиан к Семионовым-Эссенам в знаменитый дом на Набережной, что стоит в центре Москвы, почему так рвался он в Германию. «Очевидное невероятное» наконец-то дошло во всей простоте его побудительного мотива — Юлик решил посвятить свою жизнь поискам этих камней из прошлого. «Самые непрочные на свете камни, о которые запросто можно башку раскроить», — подумал Лаврищев.
Из радиоприёмника его «Москвича» тихо звучал свежий шлягер — группа приятных женских голосов с придыханием выводила: «…Лучшие друзья девушек — это бриллианты».
ВРЕМЕННОЙ ПОРТАЛ НА НАБЕРЕЖНОЙ
«…Проезжая по долине, Дмитрий Бабик думал об истории этой земли и почему-то с тоской вспоминал девушку из каменного века, оставшуюся в прошлом».
Конечно же, Лаврищев читал, что якобы существует никем не объяснимое явление — перемещение во времени. Кто-то переносится в будущее, кто-то — напротив, в прошлое. Кто-то на несколько минут, а кто-то навечно.
Как-то в свой редкий выходной день Игорь Ильич посмотрел по НТВ передачу про существующие на Земле определённые места, где люди часто попадают в другие временные порталы. Но то, что одно из таких мест находится в центре Москвы, в знаменитом доме на Набережной, прославленном крупными русскими писателями, строительством которого интересовался и держал на контроле сам Сталин, Игорь Ильич не мог бы предположить в своей самой фантастической версии.
Эта история перемещения Игоря Ильича в июль 1943 года — очередное яркое доказательство существования подобных временных порталов. Ворота в будущее и прошлое, как убедился Лаврищев, действительно существуют. И не только где-то там, «за бугром», но и в столице нашей Родины. А чем Москва хуже Праги, где все давно привыкли к паранормальным явлениям. Чего-чего, а уж паранормальных, аномальных явлений и у нас в России хватает сполна.
Собирая материал для этой реалистической повести, я выехал из Курска в Москву и целый день опрашивал обитателей дома на Котельнической Набережной, чьи квартиры находятся в подъезде № 13. Все счастливые собственники жилья в этом подъезде в один голос подтвердили неоспоримый факт существования временного портала и сказали мне, совавшему им под нос китайский диктофон: да, верим, временной портал в нашем доме существует. Иначе, мол, чем объяснить, что с годами квартиры в старой сталинской высотке не дешевеют, а только дорожают? Временной портал в центре Москвы существует и действует. При стечении определённых обстоятельств.
Нужно иметь предрасположение вашего организма к перемещению во времени и уметь пользоваться порталом. И соблюдать, так сказать, технику безопасности, отправляясь в рискованное путешествие в пространстве и времени. Если, конечно, хотите вернуться. Многие почему-то не возвращаются. Или технику безопасности нарушили. Или, так сказать, по собственному желанию. Тут до конца выяснить этот факт не представлялось возможным.
Впрочем, обратимся к реальным фактам загадочного перемещения во времени и пространстве тогда ещё действующего следователя по особо важным делам Игоря Ильича Лаврищева.
Утром 7 июля Игорь Ильич не услышал звонка будильника. Его растолкала супруга.
— Проспишь на работу, Ильич! — сказала она заспанному мужу. — А почему мы такие хмурые? Кажется, сегодня кто-то родился…
— Кажется, это я.
— С рождением тебя, дорогой!
Мария Сигизмундовна сухо чмокнула Лаврищева в небритую щёку.
— Подарок вечером, за чаем. Я опаздываю, у меня в девять процесс. Чем позавтракать, найдёшь в холодильнике.
Игорь Ильич, как всегда, тоже опаздывал. Но проклятая бессонница, мучавшая его вот уже вторую неделю, сказалась на его настроении. Следователю Лаврищеву, которого опять начальство критиковало за «отвратительные показатели в работе» (формулировка самого Фомина!), было не до своего дня рождения. Этот день он вообще не любил, так как именно 7 июля с ним случалось что-нибудь нехорошее. Такова уж была его звезда.