Лучший из лучших
Шрифт:
Боль Танасе приняла со странной радостью, будто причиняла ее ненавистному созданию, укоренившемуся внутри. Приподнявшись на локте, девушка опустила палец в содержимое глиняного горшочка: уже достаточно остыло, можно вытерпеть.
Танасе залила горячую жидкость в широкое отверстие длинной черной воронки. Из горла вырвался стон, спина непроизвольно выгнулась, во рту стало солоно – она прокусила губу до крови. Торопливо вытянув рог наружу, девушка свернулась калачиком на кожаной накидке и, дрожа и постанывая,
Ночью живот стиснула ужасная судорога: мышцы напряглись и затвердели, как пушечное ядро.
Танасе очень хотелось, чтобы наружу вышло нечто имеющее форму – крохотная копия белой твари, мерзкого насильника, на которой можно было бы как-то выместить свою ненависть. Изуродовать бы эту гадость и сжечь… Только не было там ничего существенного.
Тело очистить удалось, а ненависть осталась – Танасе несла в себе эту ненависть, такую же яростную, как и прежде, все дальше углубляясь в лабиринт холмов Матопо.
Танасе шла на звук радостных криков и детского смеха. Она осторожно пробиралась вдоль берега реки, прикрываясь стеной тростника с пушистыми метелками на верхушках. Перед ней открылась зеленая заводь между белоснежными берегами. На белом песке стояли рядком большие черные кувшины из глины – горлышки заткнуты пучками листьев, чтобы вода не расплескалась по дороге.
Девчонки, посланные за водой, наполнили кувшины, но не устояли перед соблазном искупаться в прохладной зеленоватой воде: скинув юбочки, они с криками резвились в заводи. У самых старших уже набухли бутончики грудей. Одна девочка заметила прячущуюся в тростнике незнакомку и закричала, предупреждая подруг.
Танасе схватила самую младшую – нерасторопную девчушку, которая не успела скрыться в зарослях. Прижав к себе извивающееся черное тельце, мокрое после купания, Танасе гладила вопящего от ужаса и отчаянно отбивающегося ребенка и ласково уговаривала, пока пленница не затихла.
– Я человек, а не злой дух, – прошептала Танасе. – Не бойся, малышка.
Через полчаса девочка весело щебетала и, держа Танасе за руку, показывала дорогу.
Матери гурьбой высыпали из пещер и столпились вокруг незнакомки.
– Правда ли, что были две ужасные битвы? – спрашивали они.
– Мы слышали, что импи разбиты у Шангани, а потом оставшихся перерезали, словно скот, на берегах Бембези.
– Наши мужья и сыновья мертвы… Пожалуйста, скажи нам, что это не так! – умоляли женщины.
– Говорят, король сбежал из королевского крааля, теперь мы дети, оставшиеся без отца. Правда ли это? Скажи нам, правда ли это?
– Я ничего не знаю, – ответила Танасе. – Я пришла за новостями, а не принесла их. Может ли кто-то сказать мне, где найти Джубу, старшую жену Ганданга, брата короля?
Они показали за холмы. Танасе пошла дальше и обнаружила еще одну группу женщин, которые прятались в густых зарослях. Здесь дети не смеялись и не играли: ручки и ножки у них высохли, как прутики, зато животы раздулись.
– Нам нечего есть, – сказала одна из женщин. – Скоро начнется голод.
Они направили девушку дальше на север.
Спотыкаясь, Танасе продолжала расспросы и поиски, стараясь не видеть агонию побежденного народа. Из дымного сумрака очередной пещеры навстречу поднялась смутно знакомая фигура.
– Танасе! Девочка моя, доченька!
Только тогда Танасе ее узнала: обширные телеса стаяли с костей, когда-то пышные груди пустыми мешками свисали на живот.
– Джуба! – вскрикнула Танасе, бросаясь в ее объятия. Прошло немало времени, прежде чем она выговорила сквозь рыдания: – Матушка, знаешь ли ты, где Базо?
Джуба мягко отстранила девушку, заглядывая ей в лицо. Увидев невыразимое горе в глазах Джубы, Танасе в ужасе закричала:
– Нет! Он не умер!
– Пойдем, доченька, – прошептала Джуба и повела ее сквозь проход в каменной стене.
Вторую пещеру освещал горящий фитилек в плошке с маслом. В ноздри ударила кладбищенская вонь разложения и гниющей плоти. На носилках у дальней стены лежал обтянутый кожей скелет – от него исходил невыносимый запах смерти.
Танасе со страхом опустилась на колени возле носилок и подняла связку листьев с одной из вонючих ран.
– Он жив! – прошептала она. – Базо жив!
– Пока еще жив, – кивнула Джуба. – Ганданг и «кроты», которых не убили пули белых, принесли моего сына на щите. Они умоляли меня спасти Базо – но разве кто-то может его спасти?
– Он не умрет! – яростно заявила Танасе. – Я не позволю ему умереть!
Наклонившись над изможденным телом, она прижалась губами к лихорадочно горящей коже.
– Я не позволю тебе умереть! – прошептала Танасе.
На пустынных склонах Холмов Вождей не паслось ни единой коровы – все стада давно угнали подальше, чтобы спасти от захватчиков. В небе не кружили ни стервятники, ни вороны: «максимы» устроили птицам пышное пиршество в двадцати пяти милях к востоку от брода через Бембези.
В королевском краале Булавайо почти никого не осталось. На женской половине стояла тишина: ни детского плача, ни пения девушек, ни ворчания старух – все попрятались в волшебных холмах Матопо.
В бараках боевых отрядов тоже пусто: две тысячи погибли на Шангани, еще три – на Бембези, и не перечесть тех, кто уполз прочь, чтобы умереть, как звери, в пещерах и густых зарослях.
Выжившие рассеялись: одни ушли в холмы, к женщинам и детям, другие попрятались кто куда, растерянные и отчаявшиеся.