Лучший из миров

Жаринова Елена

— Сержа-ант Мя-акинен, — представился курносый, растягивая гласные. — Миграционная служба Фера-аха. На како-ом основании вы находитесь на те-ерритории волшебной страны?

— Ну… — мы переглянулись.

— Ка-ак вы сюда попали? — добивался горячий финский парень. Арина кокетливо захлопала ресницами:

— Мы упали с неба. Понимаете, сержант, мы шли, шли и вдруг хлоп! — упали. Случайно.

— Понима-аю. Вы явились с Вы-ыселок, — сержант застрочил что-то в планшетке. Потом объявил: — Вынужден вас задержать. Впло-оть до выяснения обстоятельств и степени вашего за-аражения вы будете помещены в ка-арантин.

— Тирлим-бом.

На лужайке появился небольшой автобус неприятно казенного вида.

— Прошу, — сказал сержант Мякинен не терпящим возражения тоном.

— Минуточку, — Арина подняла указательным палец. — А сколько продлится карантин? А что потом с нами будет?

Мякинен поднял белобрысые брови.

— Пото-ом вас скорее всего вы-ыдворят из страны.

— Куда?!

— Обратно на Вы-ыселки, разумеется.

Онемев от ужаса и возмущения мы переглянулись. А потом заорали все сразу. О том, что нас легче расстрелять на месте, чем отправить обратно на Выселки. О том, что от их драгоценного Фераха нам и надо всего-то — встретиться с Ашик-Гёзом. О том, что никак не ожидали в волшебной стране встретиться с милицейским беспределом. О том, что все менты — козлы (это Арина высказалась в своем репертуаре, да еще и украсила свое заявление непристойным жестом).

— И в мозгах у вас одна извилина, и та от фуражки, — внесла свою лепту я.

Мякинен озадаченно потер лоб — видно, решил пересчитать извилины.

— Прошу в автобус, — упрямо повторил он. Добавил, опасливо косясь на разъяренного Юче: — В слу-учае сопротивления вынужден буду принять ме-еры.

Очень хотелось плюнуть на все и оказать сопротивление. Схватить этого дуболобого кретина за воротник и трясти, пока не вытрясется его бюрократическая душонка. А как иначе объяснить ему, что бесчеловечно и жестоко сейчас отнимать у нас солнце?.. Но, похоже, шансов у нас не было. Мы были в волшебной стране, здесь действовали свои законы и порядки, которые Мякинен знал, а мы — нет.

Но когда мы готовы были уже покорно, как овцы на заклание, залезть в автобус, прозвучал новый "тирлим-бом".

На этот раз явились двое. И обе — знакомые нам личности. Одна — красотка Ширин из компании "Ферах трэвел", а другая…

— Тетя Арзу! — ликующе и удивленно вскричал Юче.

У меня даже голова закружилась от неожиданности. Но это действительно была Арзу. В руках она держала кипу каких-то бумаг, которые тычила Мякинену под нос.

— Вот! Вот! Произошла ошибка! Две недели на Выселках — по ошибке!

— Тетя, он хочет нас отправить в карантин, — наябедничал Юче.

— Я тебе покажу карантин! Держи карман шире! Ты у меня сам будешь сидеть в карантине до страшного суда! — Арзу была страшна в гневе. Мечущими молнии черными глазами она уставилась на обалдевшего финна снизу вверх. Тот, не выдержав натиска, попятился.

Ширин мелодично откашлялась.

— Позвольте мне… Сержант, с нашими гостями случилось страшное недоразумение. Они попали на Выселки из реального мира заодно с волшебницей Биби-Мушкилькушо. Но бывший владелец волшебницы господин Ашик-Гёз сумел доказать, что уважаемая Биби тоже попала туда по ошибке. На самом деле это наказание предназначалось для известной предводительницы банды злых пери Аджи-Ханум. За Биби же Мушкилькушо значилось только последнее предупреждение. Теперь справедливость восстановлена. Биби в Ферахе, а злые пери навсегда останутся на Выселках.

— Вот! Вот! — Арзу, торжествуя, сунула свои бумаги Мякинену. Тот внимательно их изучал, даже губами шевелил. Потом на лице его появилось разочарованное выражение (как у гаишника, когда он смотрит твои документы, а там все в порядке).

— Хорошего пребывания в Ферахе, — козырнул он нам и вместе с автобусом растворился в воздухе.

Мы остались совершенно растерянные. Потом Арина первой бросилась обниматься с Арзу.

— Тетечка Арзу! Как же мы испугались! Этот гад хотел нас упечь обратно на Выселки!

— Все, все, моя хорошая, — Арзу ласково гладила ее по спине. Арина вдруг разревелась — в голос, широко, по-детски открывая рот. Захныкала и Лала — видно, заработала цепная реакция. Вот дурочки! Все же хорошо, чего теперь-то плакать? Только что это у меня так першит в горле, и душит комок, и хлюпает в носу… Уткнувшись Юче в плечо, я тоже дала волю слезам.

— Кхм, — снова откашлялась Ширин. — Наша компания сожалеет о причиненных вам неудобствах и в качестве компенсации предлагает обзорную экскурсию по столице Фераха.

— Да, но… — мы растерянно переглянулись.

— Никаких но! — заявила Арзу. — Ашик-Гёз тоже ждет вас в столице. Как можно отказываться, вы же такого никогда в жизни не увидите!

Здесь, в Ферахе, мы понимали ее без переводчика, но никого это не удивило.

— Тирлим-бом.

Снова на лужайке показался автобус. Но какой! Сверкающий свежей краской, с занавесками на окнах, с добродушной мордочкой плюшевого зверька. Гостеприимно распахнулась дверь, мы уселись в комфортабельные кресла, на столиках перед нами появилась кола со льдом. Не успели мы вцепиться в стаканы, как автобус взмыл куда-то вверх.

— Тетя, как ты здесь оказалась? — Юче наконец нашел момент задать вопрос, который всех нас интересовал.

— Это все дед, — махнула рукой Арзу. — Явился ко мне и заявил, что мне придется отправиться в Ферах, чтобы вас там встретить. Дескать, он не сможет быть в условленном месте, так как должен уладить кой-какие проблемы. Пришлось оставить хозяйство на соседку, сказать, что собралась съездить в Анталию за покупками…

— Дядя Атмаджа не появлялся? — быстро спросил Юче. Я вздрогнула. Существуя в волшебном измерении, я успела забыть, что в реальном мире нам грозит вполне реальная опасность.

— Нет, — презрительно поморщилась Арзу. — Этому самодовольному индюку и в голову не приходит, что я могу тебе помогать. Все же должны перед ним трепетать!

— Арзу, а как вы добрались до Фераха? — спросила Арина. — У вас же нет ключа, и замок вы нам отдали.

— Ну, дверь — это же не единственный путь в Ферах. Кажется, мой племянник это уже выяснил, — Арзу покосилась на Юче неопределенно: то ли лукаво, т ли укоризненно. Я покраснела. — Увы, для первых поцелуев я слишком стара. Зато для смерти — в самый раз.