Лучший мужчина гор
Шрифт:
Ханни стояла рядом с остальными подружками невесты, на ней было надето бледно-розовое платье, такое же, как и на остальных девушках, но она все равно выделялась из толпы. Так было всегда. С лицом в форме сердечка, иссиня-черными волосами и светло-голубыми глазами, такими чистыми, что, казалось, в них можно было разглядеть саму ее душу. Плохо было то, что она делала все, что могла, пытаясь спрятаться от всего мира.
Но я видел. Я видел ее.
С того самого момента, как заметил Ханни два года назад в книжном магазине, я знал, что она была моей. Я искал книгу по туризму, а она по полевым цветам, и мы влюбились друг в друга, пока листали путеводитель – встав одновременно на тропу, которая привела бы нас домой.
Или, в конце концов, так могло бы быть. Я бы построил нам хижину возле столетнего кедра – мы пустили бы корни, точно также, как преданность Ханни поселилась во мне. А фундамент дома стоял бы в тридцати ярдах от бегущей реки, столь же бурной и сильной, как наша страсть, жимолость росла бы возле стен, такая же дикая, как моя любовь к Ханни.
Я сглотнула, зная, что дом находился не совсем там, куда нас вывела тропинка. На пути появилась развилка, и Ханни свернула вправо без меня. Она оставила меня одного в лесу наблюдать за тем, как она сбегала. Ханни была напугана, но я был готов к этому. Мне оставалось только ждать ее.
Чем я и занимался все это время. Но увидеть ее снова, не зная, нуждалась ли она все ещё во мне… думала ли обо мне? Это убивало меня. Мне потребовались все мои силы, чтобы не подойти к ней и не сжать в объятьях; попросить Ханни посмотреть мне в глаза и сказать, что она там видела. Потому что даже отсюда, с другого конца зала, когда я смотрел на нее, я лишь видел наше с ней «вместе навсегда».
Только это я видел каждый раз, когда смотрел на Ханни.
– Ты пялишься, – сказал Марк, останавливаясь, когда проходил мимо меня. Мы направились к фотографу, который собирал всех гостей для групповой фотографии.
– Ничего не могу с собой поделать, я чертовски люблю эту девочку.
Марк ухмыльнулся.
– Тебе следует сказать ей об этом.
Я покачал головой в ответ на слова своего давнего друга. Он знал, что это было последним, что я сказал Ханни, прежде чем она уехала. Ну, это и ещё четыре слова, которые испугали ее до смерти: Ты выйдешь за меня?
– Она ясно дала понять, что не хочет меня, когда сбежала в Европу, Марк. Я не собираюсь умолять Ханни делать что-то, чего она не хочет.
– Люди меняются, – произнес Марк.
– Да, если Ханни хочет меня, то мяч на ее стороне поля.
Я провел рукой по бороде, поставив стакан на стол, когда вышел наружу, чтобы присоединиться к свадебному празднеству.
– Я надеялся, что она будет здесь, но… увидеть ее... черт, это сложнее, чем я думал, – стараясь не быть слишком очевидным, я спросил: – Ты знаешь, как давно она в городе?
– О, Ханни вернулась на этой неделе. Черт, ты действительно от всех спрятался, да?
Проигнорировав этот комментарий, я спросил:
– Твоего брата всё ещё нет? Я чувствую себя странно, папав на свадебные фото.
– Да, его полет был отменён. Он не приедет. Так что, серьезно, тебе придется остаться вместо него. Кроме того, думаю, это смешно – единственная причина, по которой ты не стал моим главным свидетелем, это то, что я знал, для тебя будет настоящей пыткой надеть чертов смокинг.
Я хмыкнул.
– Ну, рад, что помог тебе. Но ты прав, я должен быть по-настоящему хорошим другом, чтобы одеться, словно пингвин только ради тебя, – посмотрев на Ханни, я подумал, что настоящей пыткой было отнюдь не ношение смокинга. А видеть девушку, которую любил. Ту, что не любила меня в ответ.
Марк хлопнул меня по спине, прежде чем направиться к своей невесте. Он легонько поцеловал ее, и я не мог ничего поделать, но пожелал, чтобы на их месте оказались мы с Ханни.
Когда фотограф начал делать свадебные снимки, я постарался сделать все возможное, чтобы не замечать, что Ханни стояла в десяти футах от меня, напоминая обо всем, что я потерял. Когда фотограф попросил нас встань рядом для очередного кадра, я окунулся в ее аромат, словно Ханни была теплым солнечным днём. Как будто мы находились на пригородной дороге и двигались тридцать пять миль в час с опущенными окнами, а ветер развевал ее волосы.
– Да, именно так, – сказал фотограф. – Чуть ближе друг к другу, да, ещё немного ближе, да-да, так идеально.
Когда он закончил, я задыхался, понимая, что все, чего я хотел, находилось в паре дюймов от меня.
– Боже, я скучал по тебе, – сказал я, прежде чем Ханни отошла.
Она посмотрела мне в глаза, и я понял, что она увидела то, что я сам знал всегда.
Мое сердце билось только для нее.
ГЛАВА 3
Ханни
У меня было огромное желание попросить фотографа прислать мне наши с Хоторном снимки, но прежде чем я успела опозориться, Хоторн посмотрел на меня.
Его взгляд прожигал, и я поняла, что он ждал меня все это время.
И это заставило меня почувствовать себя ещё дерьмовее, чем я чувствовала до этого.
– Боже, я скучал по тебе, – сказал он, его голос был слаще, чем само мое имя [1] , а его слова отдавались стуком в моем сердце.
Я прикусила нижнюю губу, не доверяя своей способности говорить. Так многое можно было сказать. Слова, которые я сдерживала весь этот год, не желая писать их в электронном или обычном письме. Их я должна была произнести при личной встрече.
1
Ханни – имя на англ. пишется – Honey, что в переводе означает – мед, сладость.
– Настало время первого танца молодых, – позвал всех ди-джей, и Лаура дотронулась до моей руки, сжав ее.
– Надеюсь, я не провалю все, – сказала она, и я отвернулась от Хоторна, улыбнувшись своей ясноглазой лучшей подруге.
– У тебя все получится. «Living on a prayer» это же ваша песня, Лаура, – сказала я ей со смехом. Лаура и Марк три месяца брали уроки танцев, готовясь к сегодняшнему дню.
– Пошли, посмотришь, – произнесла она, когда муж повел ее внутрь на площадку для танцев, Лаура приподняла подол своего прекрасного платья, чтобы не споткнуться.