Лучший мужчина гор
Шрифт:
– Навсегда, – это было не вопросом, а утверждением. Чертовой правдой.
Наш оргазм был таким острым и сокрушительным. Тем, с чем нужно было считаться. Мой член пульсировал в ее идеальной киске. Единственной, что я желал, единственной, в которой нуждался. Я так чертовски сильно любил эту малышку, так было, есть и будет. Ханни зажгла огонь во мне, заставила желать стать лучшим мужчиной – ее мужчиной.
Она застонала, экстаз возносил ее все выше, не давая упасть. Также, как и наша любовь.
Я
А затем, словно я успел увидеть слишком многое, она опустила подбородок и спрятала свои глаза. Я обхватил пальцами ее подбородок и приподнял его, чтобы вновь посмотрть на Ханни. Заглянуть ей в душу.
– Женись на мне, – прошептала она настолько чертовски ясно, что я никогда не смогу забыть ее слов. – Женись на мне, Хоторн. Сделай меня своей женой.
Я сжал Ханни в свои руках, подтягивая ее, чтобы сесть на кровати, устраивая у себя на коленях, прижимая ее к своему телу так, как мы привыкли делать, сидя на крыше на одеялах. Долгими ночами, когда мы рассазывали друг другу свои истории, делясь каждой деталью из наших жизней. Запоминая каждую подробность, словно она произошла с нами.
– Конечно же, я женюсь на тебе, цветочек.
Она была моим диким полевым цветком. И когда Ханни смотрела на меня, мое сердце расцветало.
ЭПИЛОГ
Ханни
Год спустя...
Я стояла с корзиной полной только что сорванных полевых цветов, и глубоко дышала. Было раннее утро, но солнце уже высоко сияло на небосклоне, наполняя меня надеждой.
Пройдя по полю, я перешла по маленькому мосту через речку. Оказавшись около нашего домика, я провела рукой по низко висящим ветвям векового кедра, вдыхая запах земли, готовясь к ещё одному прекрасному дню.
Хоторн стоял в доме возле раковины и наполнял кофейник водой. Он был в низко сидящих на бедрах штанах и без рубашки, я облизаа губы – каждый миллиметр этого мускулистого тела был моим. Хоторн обернулся, когда услышал, как я вошла. Улыбка появилась на лице моего мужчины гор, когда я подошла ближе, и он склонился, чтобы поцеловать меня.
– Ты рано встала, – сказал он, вновь прижимаясь к моим губам – приготовление кофе могло подождать, когда речь заходила о поцелуях. Мы все ещё оставались безнадежным молодожёнами, которые не могли держать руки подальше друг от друга.
Мы поженились два месяца назад во время маленькой церемонии на островах Майнау в Германии. Вокруг нас простирались акры цветочных полей. Мы взбирались по лестницам, по бокам от которых подобно водопадам росли реки тюльпанов. Весь медовый месяц мы провели в замке четвертого века около Меерсбурга. Мои исследования все равно привели бы меня туда, пока я продолжала изучать редкие полевые цветы, работая над завершением своей книги.
Хоторн считал все дико романтичным, я же просто решила, что это сказка, ставшая явью.
Но теперь ещё одна мечта вот-вот должна была воплотиться в реальность.
– Мне о многом надо было подумать, – сказала я ему, поставив корзину с цветами на стойку.
– О, да? – Хоторн нахмурился. – Что случилось, Ханни?
– Не переживай, лишь хорошее.
– Ты закончила ещё одну главу в книге? – спросил он.
Я улыбнулась его заботливости, но покачала головой.
– Нет, намного лучше.
– Что же? – его лицо нахмурились, пока Хоторн пытался понять, о чем шла речь.
– Ну, сейчас все цветет, – произнесла я, пытаясь дать ему подсказку.
Хоторн посмотрел на цветы, что я принесла.
– Да, сейчас же июнь. Все растет и зеленеет.
Я кивнула, поджав губы. А затем пробежалась пальцами по татуировке на его бицепсе. Это было изображение жимолости, вокруг которой извевались строчки из нашей песни: Я хочу оказаться рядом, отдать тебе каждую часть себя.
– Возможно, тебе придется добавить сюда немного больше цветов, – заметила я.
– Зачем? – он посмотрел туда, где покоились мои пальцы.
– Может быть, добавить цветочек к декабрю. Я подумываю об остролисте.
– Хочешь, чтобы я добавил сюда ветку остролиста? – Хоторн рассмеялся, смущённый. – Я не понимаю.
– Ты прав. Возможно, остролист будем странно смотреться рядом с жимолостью, – а затем я взяла руку Хоторна и положила ее на свой живот. – Но тебе придется придумать какой-нибудь рисунок, чтобы обозначить это, – я улыбнулась, не увиливая больше от ответа. – Наш цветочек расцветёт где-то около двадцатого декабря.
Хоторн поднял брови, кажется, начиная все понимать.
– Мы беременны?
Я улыбнулась, и он ухмыльнулся, на его лице была написана чистая радость.
– О, Ханни, – произнес он, подхватывая меня на руки и кружась, пока счастливый смех разносился по нашей хижине.
Хоторн поставил меня на пол и обхватил мою щеку ладонью.
– Жизнь – это цветок, а любовь – мед, который он даёт.
Я растаяла от его слов, ставших бальзамом для моего разбитого сердца; от той нежности, которой мне так не хватало, пока Хоторн не появился в моей жизни.