Лучший приключенческий детектив
Шрифт:
Ждать пришлось недолго. Через полторы-две минуты один из угольков зачадил. Боб подул на него, раскочегарил докрасна, сунул в приготовленный заранее пук сухой, как порох, травы. Трава занялась моментально. Боб принялся подкидывать ветки — костёр запылал.
— Ловко у вас получилось, — восхитилась скаутскими талантами француза Аннет. — Вы прямо Тарзан.
— Тарзан ел мясо сырым. А я люблю жаркое.
— Жаркое?
— Ну, не ложиться же спать на пустой желудок? Я, между прочим, в последний раз трапезничал на борту самолета «Париж — Санкт-Петербург». Съел пару
— Да, — улыбнулась девушка (сверкнувшие брекеты испортили всё впечатление от чудесного перевоплощения заморыша в кралю), — пакетик сока и шаурма в аэропорту.
— Шоверма, барышня, шоверма, — поправил сызранчанку старый петербуржец.
— Неведомой мне шавермы не обещаю, — сказал Боб, — но пойду, поищу что-нибудь на ужин. А вы соберите пока побольше дров — костёр надо подкармливать, — и приготовьте, пожалуйста, кровати.
— Кровати?
— Ну, не на земле же нам спать. Тут столько всякой ползучей гадости водится. Можно проснуться уже на небесах. Какая-нибудь змейка или инсект сделает то, что не удалось Гудвину и его людям.
Услышав о ядовитых змеях и насекомых, Аннет боязливо поджала ноги. Спросила:
— Но как вы представляете себе местные кровати?
Робер пояснил:
— Длинные жерди, чуть больше человеческого роста, и побольше коры серого клёна — вон он, растёт повсюду. Жерди положим между валунами, примерно на полметра выше уровня земли. На жерди — кору. Под «кроватями» раскидаем угли.
— А угли-то зачем? Чем мы будем дышать, дымом?
— Хорошо. Под вашу кровать можем угли не кидать. Но тогда я не гарантирую, что ночью вас не заест местная мошкара. Она, как вы уже, наверное, заметили, весьма приставуча. С заходом солнца, думаю, будет ещё хуже… И кстати, — Боб кинул Анне свою мокрую, перепачканную углем майку.
— Постирать? — спросила девушка.
— Ну, что вы! Как вы могли обо мне так подумать? Соорудите себе какой-нибудь головной убор. Чтобы макушку не напекло. Жарковато.
Анна поблагодарила француза, нацепила майку на голову. Оттопыренные уши вновь были явлены свету во всей красе. Боб, пряча улыбку, склонился над рюкзаком. Вытащил автомобильное зеркало и клейкую ленту. Пробормотал под нос:
— Прежде чем отправиться на охоту, соорудим некое подобие оружия.
Трюкач взял камень и прицельно саданул по зеркальной поверхности.
— Ой! — откликнулась на звон Анна. — Вы разбили зеркало. Это дурная примета. К несчастью.
— Не будьте так суеверны, — сказал Боб. — В нашем случае это очень даже к счастью. Теперь у нас будут ножи.
К беседе подключился Пушкиндт:
— Не скажите, мил человек, не скажите. Вот мой великий пращур, Александр свет Сергеевич весьма трепетно относился к приметам. И, надо сказать, не зря. Так, например, друг поэта Павел Нащокин заказал для него талисман — перстень с бирюзой. Бирюза, да будет вам известно, уберегает своего владельца от насильственной смерти. Незадолго перед роковой дуэлью на Чёрной речке Александр Сергеевич подарил перстень Данзасу.
— И что? — как ни в чем не
— Как что?! На той дуэли Пушкин был смертельно ранен! Между прочим, вашим соотечественником — Дантесом!
— Дантес, Данзас, — пожал плечами Боб. — Простое совпадение.
— Совпадение?! — взвился Пушкиндт. — А история с зайцем в год восстания декабристов? А предсказание о смерти от рук белокурого человека? А упавший во время венчания крест?
— Хорошо-хорошо, сдаюсь, — примирительно поднял руки Робер. — Я не так сильно знаком с биографией вашего предка. Но зато у нас теперь будут ножи.
Боб выбрал длинный острый осколок, приложил к тупому концу тонкую плоскую палочку, накрепко примотал клейкой лентой. Получился импровизированный тесак с примитивной, но вполне удобной рукояткой.
Трюкач повторил операцию на бис ещё два раза. Теперь у каждого члена экспедиции имелся какой-никакой, но нож.
Вручая оружие попутчикам, Боб сказал:
— Против бандитов «Красной звезды» может и не сгодится, но вот кору с клёнов снять поможет. Нам нужно много коры. И снимайте её широкими пластами. Чтобы спать было удобно. — Посмотрел на солнце. — Пока не стемнело, пойду, поищу что-нибудь съестного.
…Вернулся минут через тридцать. Сиял, как надраенная рында на флагмане французского военного флота. Вкруг шеи, словно эксклюзивный кожаный шарф, была намотана длинная змея.
— А вот и ужин! — возвестил Боб. Подмигнул русским: — Надеюсь, веганов среди нас нет?
Пушкиндт подхватил задорную волну:
— Раз Аннет употребляет в пищу собак, то и от змеи не откажется.
— Каких ещё собак?! — возмутилась девушка.
— А ты думаешь, из чего у нас в аэропорту шаверму делают?
Анна аж позеленела.
— Шучу, шучу! — расхохотался Пушкиндт. — Но змеиное мясо, действительно, не хуже, чем то, что у нас используют в пунктах общепита. Натурпродукт. Никаких вам ГМО и вредных добавок. Чистый белок.
— А она не ядовитая? — с опаской вопросила Анна.
— Честно скажу, не знаю, — пожал плечами Боб. — Серпентология — не мой конёк. Но всё одно: не станем же мы есть голову. А ядовитые железы, насколько мне известно, у всех змей располагаются как раз в голове, рядом с челюстью.
Сказал и отсек зеркальным ножом рептилии голову. Затем надрезал кожу и стянул, словно оплётку с кабеля.
Через полчаса путешественники ухомячивали запечённую в углях змею, запивая фильтрованной водой из природного резервуара. Что называется, и за ушами трещало, и слюнки текли.
— Golod ne tiotka, — подмигнул Анне Пушкиндт. — Na bezryb'e i kolbasa myaso.
Разобравшись с основными органическими потребностями, лежащими в основании пирамиды Абрахама Маслоу, Боб перепрыгнул через несколько ступенек: пропустил потребности в уважении и принадлежности к чему-либо, сразу приступил к удовлетворению потребностей познавательных. Достал из рюкзака книгу Буссенара, принялся читать роман «Десять миллионов Рыжего Опоссума». Предупреждая вероятные вопросы коллег (мол, а время ли книжки читать, других что ли забот не хватает?), сказал: