Luftwaffe-льники
Шрифт:
Опять же, с четвертого этажа главного корпуса, где расположена кафедра «Иностранных языков» и основной контингент опять же, женщины, будет видно… Библиотека рядом, секретка… Нет, капитан, плохая мысль однозначно!
Нахрен был неумолим и ничего не хотел слушать. Он разражено забубнил, временами срываясь на противный визг.
– Никакие отговорки не принимаются. Всем по*сать здесь! Немедленно! Я что, с вами жить в казарме обязан, да?! Я домой хочу! К жене, к детям… Я соскучился, в конце концов…
Капитан смахнул набежавшую слезу. Взяв себя в руки, опять заревел, словно поднятый из берлоги медведь. Поднятый посреди зимы, естественно.
– В казарме после команды «отбой», чтобы ни одного шарахающегося тела! Понятно? Кто встанет с кровати в туалет, пусть сразу занимает место на «тумбочку». Пять нарядов вне очереди! Все слышали? Рота, слушай мою команду! Первая шеренга, пять шагов вперед, шаааа-гом марш!
Делать нечего, как в дурном анекдоте: «Айн, цвай, драй, пись-пись-пись!..» первая шеренга вышла из строя и приблизившись к белоснежному сугробу в виде бесконечного параллелепипеда с идеальной гранью, об которую можно было обрезаться. Парни с грехом пополам справили малые нужды.
В уральской ночи под светом подслеповатых фонарей на ослепительно белом снегу сразу же проявились и живописно обозначились характерные желтые воронки, с окаемками расплавленного снега.
Дальше, больше. Курсанты из последующих шеренг, осознав, что «делать нечего, гуляй рванина», стали поголовно глумиться, выписывая на белом бордюре всевозможные витиеватые вензеля и достаточно протяженные узоры!
Не судите строго. Пожалуйста. Это не мы такие. Это нас так подставили! Капитану Хорошевскому в тот момент все было «пофиг». Его мозг от хронической усталости дал отсечку. Офицер нетерпеливо посматривал на часы. Ему очень хотелось домой. Любой ценой.
Из глубин строя раздался гундосый голос Копыто с наивно-провокационным вопросом.
– А пока*ать здесь можно?
Нахрен скрипнул зубами и, передразнивая спросившего, раздраженно пробурчал, театрально кривляясь.
– Нет! Еще чего. Только в роте, а то примерзнешь к асфальту, придется ломом отковыривать! Вам все по-нят-но, кур-сант Ко-пы-то?
Толпа в 144 «потенциально бессовестных рыла» разошлась не на шутку и расписала почти все сугробы на дороге от столовой до учебного корпуса. Поймите правильно, в среде молодых и безбашенных разгильдяев всегда найдутся творческие и талантливые натуры. И процесс пошел!
Каких картин только не появилось на дороге! Инопланетянин? Пожалуйста! Крестики-нолики? Поиграем! Был даже весьма упрощенный вариант Венеры Милосской. Правда, с руками и всеми физиологическими подробностями – голая баба, короче! Многослойная волнистая линия – дилетантский замах на копирование общеизвестной картины Айвазовского «Девятый вал». Коллективная работа, есть повод для гордости и т.д. и т.п.
Кое-кто из ребят умудрился оставить личную роспись! Кто-то старательно вырисовывал собаку с задранным хвостом. Витя Копыто не придумал ничего лучшего как, периодически пережимая мужское достоинство, старательно регулируя напор и расход «краски», аккуратно вывел: «4 рота!» Коротко и ясно.
Когда вакханалия закончилась, озверевший и замерзший от длительного ожидания капитан Нахрен погнал нас в казарму «бегом».
Прибежали в казарму. Разделись. Пять минут «на умыться». Построились. Вечерняя поверка пролетела молниеносно. Курсанты, едва услышав родную фамилию, не успевали выкрикнуть: «Я!» Прозвучала поспешная команда «отбой», все рухнули в койки. Командир роты капитан Хорошевский ушел домой вовремя, абсолютно счастливый в надежде выспаться от души. Зря это он так!
Выспаться-то он выспался, но наутро его ждал неожиданный сюрприз. Плоды коллективной живописи, не особо бросающиеся в темноте уральской ночи, с первыми лучами утреннего солнца предстали в истинной красе.
Картина за курсантской столовой была ещё та! На ослепительно белом снегу, на идеально ровненьких сугробах были ТАКИЕ разнообразные и живописные узоры ярко-желтого цвета с однозначно-явным происхождением оных, что женская фракция гражданского персонала немедленно пришла в неописуемый ужас. А когда «пришла в себя», то сразу же пришла в кабинет к генералу с праведным возмущением о вопиющем факте непотребного свинства.
Короткое расследование, проведенное начальником училища методом «мозгового штурма на основе логического анализа», моментально сузило круг подозреваемых до казармы 4-й, 5-й и 16-й рот 1-го учебного батальона. А как иначе, когда туалетный стояк трехэтажного здания «тю-тю».
Генерал незамедлительно вызвал нашего комбата и, ни в чем себе не отказывая, знатно отодрал Пиночета. Тот вылетел из кабинета начальника училища, как пробка из бутылки шампанского. Не заходя к себе в канцелярию, комбат посетил все три «подозрительные» роты и знатно отодрал всех без исключения офицеров, попавшихся на глаза. Отодрал всех без разбора! Так, на всякий случай. Для профилактики. Нашел бы непосредственного виновного, вообще бы загрыз!
Затем кто-то из зверски отодранных робко посетовал, что мол, порют не тех, кого надо бы… И сослался на «конкретную» надпись с указанием непосредственного автора: «4-я рота».
Получив эпохальную информацию, Пиночет мгновенно сорвался на место происшествия, где обстоятельно осмотрел общирную площадь расписаной территории и каждый «шедевр» в отдельности. А когда, наконец, нашел главную улику, то неоднократно ее перечитал, каждый раз старательно шевеля губами и чуть ли не водя указательным пальцем непосредственно по самой надписи.
– 4-я рота, так, так, так! Ну держитесь, суки!
Возможно, Пиночет даже законспектировал эту надпись. На всякий случай.Чтобы не забыть. Кто знает, все может быть. Мало ли.
Задрав хобот к небу, словно слон, полковник Серов протрубил победно-боевой клич! Виновный найден! Ай, да я! Шерлок Холмс, однозначно! Вычислил все-таки, блин! Ай, молодца! Дедукция, не иначе. А ну, подать сюда какого-нибудь офицеришку из 4-й роты! А почему какого-нибудь?! Подать сюда непосредственно командира роты.