Luftwaffe-льники
Шрифт:
Потому как всем известна прописная истина: «Сейчас охраняешь ты, а завтра охранять будут уже тебя!» И наоборот. Круговорот курсантов в карцере – процесс бесконечный и хаотичный, как броуновское движение.
И местное начальство пусть не подарочек, но все же свое, родное. Из ВВС! А в ВВС, будет вам всем известно, самые демократичные и воспитанные офицеры, деликатные и терпеливые, а местами душевные и сентиментальные. Их отношение к младшим по возрасту и званию почти семейное. Даже шутливые оскорбления и бесконечные шпыньки, отпускаемые в наш адрес, и те безобидные и абсолютно беззлобные. Так, больше для приличия. Ради порядка.
Гарнизонный караул – что-то новое, еще неизведанное и нам немного волнительно. В гарнизоне все иначе. Гарнизон – враждебная территория, где дислоцирована огромная масса военных училищ, воинских частей, рыскающих патрулей, зверей-краснопогонников и недружественных ракетчиков. А еще на территории гарнизона есть логово самых страшных и беспощадных отморозков – офицеров комендатуры, которые люто ненавидят любое послабление в воинской дисциплине. Даже самое незначительное отступление от требований статей Общевоинских Уставов расценивают как предательство и гарантированный повод для длительного ареста.
Для офицера комендатуры любой среднестатистический курсант – это пока еще неразоблаченный и непойманный потенциальный нарушитель воинской дисциплины, почти изменник Родины, самое место которому на гауптвахте. А еще лучше – в дисциплинарном батальоне.
И если у этого олуха погоны на плечах с голубым просветом и золотистый пропеллер в петличках, то значит, он вдвойне опасен. Ибо вольнодумец он. Особь, не обремененная фундаментальными знаниями об устройстве большой саперной лопаты. Организм, не познавший красоту монолитного пешего строя и гармонию двенадцатичасового марширования на плацу под бравурные марши в исполнении духового оркестра.
В принципе, офицеры комендатуры в чем-то, наверное, правы. Ну не занимаются такой ерундой в ВВС. Некогда нам! Есть другие дела. Более важные и нужные на наш взгляд, выпуклый как штурманский блистер. Нас учили всегда думать, обстоятельно учитывая все тонкости и нюансы. Заставляли старательно читать электрические схемы, скрупулезно распутывать хитросплетения проводов и трубопроводов, быстро и правильно принимать единственно правильное решение. Сохранять личную индивидуальность для успешного решения задач, от которых зависит человеческая жизнь. Зависит жизнь экипажа, наконец. Все наши действия досконально осознаны. Интеллект всегда наготове. Более того, он просто есть. Присутствует интеллект и все тут.
Отбирают в ВВС строго и кропотливо, при условии наличия этого самого интеллекта. Ибо люди в авиации никогда не считались расходным материалом. «Пушечное мясо» – это не о нас. В идеале, выпускники училища ВВС должны быть продуктом штучного производства. Потому как земля одинаково твердая для всех! И ошибок не прощает. Самолет, в отличие от сломавшегося танка, на обочину дороги не припаркуется. Он рухнет на головы случайным прохожим, качественно перепахав пару гектаров земли. Почувствовали разницу?
Даже обращение к военнослужащим в авиации строго уважительное. Всегда по имени-отчеству независимо от возраста и звания. Общение без показного паркетного шарканья. Без громкого щелканья каблуками. Без подобострастного взывания к чинам и регалиям.
Поэтому в искреннем рвении офицеров гарнизонной комендатуры всегда присутствовало страстное желание гноить его, соколика сизокрылого, в недрах свободолюбивого ВВС взращенного! И обязательно с тройной энергией. А все почему?
Летать этот мерзавец, возможно, когда-нибудь сможет и станет. Свысока на весь мир, сволота улыбающаяся, смотреть будет. Включая на всех нас, на сырой земле остающихся… и в том числе, на меня, любимого. Он что себе позволяет? Думает, лучше меня?! Ишь чего возомнил, паскуда! Фас его! Трави, пока не ушел! Если нам суждено по земле ползать, то летать в синем небе – крамола. Контрреволюция! Измена!
Наверное, именно так и думают обладатели красных погон, с ненавистью глядящие на курсантов военно-воздушных училищ. Иного объяснения и оправдания их красноречивым взглядам и непристойным поступкам найти невозможно. Ибо после каждого заступления в гарнизонный караул, в расположение альма-матер возвращались далеко не все бойцы. ВВС несло потери.
Одно радует, что потери восполнимые, временные. Ребята пополняли число сидельцев, не успев растерянно хлопнуть ресницами, как по воле свирепого крансопогонника мгновенно превращаясь из охраны в арестантов. Их оружие привозили оставшиеся на воле сослуживцы. Молча ставили в пирамиду. Сдавали патроны и грустно смотрели на пустующие, осиротевшие кровати.
– Как они там сейчас?
Там, это значит на губе. Ибо каждый уважающий себя помощник военного коменданта или начальник гауптвахты, а то и сам начальник гарнизона считал за норму арестовать пару-другую «летунов-залетчиков». Начисляя максимально возможный срок для долговременной отсидки в комфортабельной обстановке общей камеры. В сугубо воспитательных целях, естественно. Дабы доказать обнаглевшим выскочкам на их же собственной шкуре, что жизнь на земле – не сахар. И представителям ВВС в ней не место. Земля принадлежит красным погонам и им подобным.
Учитывая плачевную практику, к гарнизонному караулу готовились истово. Статьи Устава разучивали как поэмы Пушкина в школе. С выражением и нараспев. Форму утюжили. Сапоги гладили и драили до зеркального блеска. Стоптанные каблуки перебивали. Миллиметры на шевронах и петличках вымеряли. Бляхи на ремнях натирали до благородно-золотого блеска.
Отведенные сутки караульную службу тащили супер-пупер-мега-гипер-образцово, чтобы повода для ареста не возникало по-определению. Даже теоретически.
Но «помидорные» офицеры глазам своим не верили. День и ночь покоя не знали. Все искали и рыскали, чтобы летунов-голубчиков в нежданных гостях, да на уютных нарах оставить. Гостеприимно, ничего не скажешь.
41. Лелея смутные надежды
В тот день все пошло очень даже удачно. Комендантский полковник пару часов традиционно и желчно брюзжал на разводе караула. Он занудно гундел о неспособности и непригодности ВВС, как рода войск в современной войне в целом. А в частности не забыл пройтись по «убогим дебилам, косящим от настоящей земной службы в рядах поганой авиации».