Луи Буссенар и его «Письма крестьянина»
Шрифт:
К тому же музыкальные кружки избавляют нашу дорогую молодежь от ужасного, разлагающего влияния кабаре! Ох уж эти мне распроклятые кабаре! Вот она, кровоточащая язва нашего времени, со всеми ее соблазнами вроде скверного дешевого вина, водки, абсента [27] , азартных игр и распутных женщин! Сейчас у меня нет времени подробно поговорить о том, какой вред наносят нашему обществу сии сомнительные заведения, настоящие рассадники болезней, преступлений и безумия, которые зачастую влекут за собой и смерть! Я подробнее остановлюсь на этом вопросе в другой раз.
27
Абсент —
Следует, однако, заметить, что кабаре являются причиной разорения тех, кто их посещает (да вы это и сами знаете). Да, семейство завсегдатая кабаре, становящегося мало-помалу запойным пьяницей, неизбежно медленно, но верно опускается на самое дно и влачит нищенское существование. Если же отец семейства обходит кабачок стороной, то и ему самому, и его жене с детьми обеспечены достаток и благополучие, которые позволяют сытно и вкусно есть, одеваться не роскошно, но вполне прилично, покупать необходимые инструменты и скот, копить денежки и прикупать землю.
Видя вокруг веселые лица преданной работящей жены и здоровых, толстощеких ребятишек, живя в своем скромном, но сияющем чистотой домике, отец семейства пребывает в довольстве, ибо он по праву гордится и своими близкими, и своей скотинкой, и своим жилищем, и своим полным амбаром, и своим хорошо обработанным полем.
Взгляд рачительного хозяина радует в его хозяйстве все: и люди, и птица, и лошадки с коровками, и овечки со свинками, и доброе вино в погребе, и хлеба в поле. Не будучи человеком сентиментальным, крестьянин все же умиляется при виде чудесных цветов, посаженных около домика его дочурками. Девчушки так тщательно выпалывают на клумбе сорняки, с такой любовью поливают свои маргаритки! Да, суровый и подчас грубоватый крестьянин испытывает при виде этих незатейливых цветочков прилив необычайно светлой радости, потому что его взгляду, привычному к виду земли, колосьев, виноградных лоз, грядок моркови и репы, приятно видеть и красивые цветы. (Кстати, осмелюсь вам признаться, что испытываю совершенно особые чувства к прекрасной репе.)
Да, тот, кто умеет хорошо и разумно организовать свою жизнь, может найти немало приятного в трудовых буднях земледельца. Он может, двигаясь по широкой, просторной и прямой дороге, честно и достойно трудясь, создать свой рай на земле, чего я и вам, мои братья крестьяне, желаю от всего сердца в эти первые дни 1908 года.
Мимоходом отметим, как искусно и ловко автор, то есть Буссенар, советует читателям-крестьянам читать его собственные произведения, в коих невероятные приключения соседствуют с весьма ценными сведениями по истории и географии, и предостерегает их от увлечения пустыми романчиками для наивных девиц-простушек, слезливыми и сентиментальными, которые в ту пору в изобилии заполняли витрины и полки книжных лавок.
Однако так называемый Девин, потомственный крестьянин, не забывает про свои родовые корни. Он напоминает своим читателям-крестьянам о том, каково было состояние сельского хозяйства в прежние времена, что позволяет нам с вами сейчас оценить, какой прогресс сделала техника в начале XX века.
Письмо № 145 от 7 марта 1908 года (№ 867)
Если вы, дорогие друзья, позволите, я продолжу нашу беседу небольшим обзором истории жизни крестьянства в прошлом. Смею надеяться, что моя болтовня не наскучит вам, а, наоборот, покажется забавной и молодежь, почти ничего не знающая о своем недавнем прошлом, найдет в ней немало интересного и поучительного.
Сегодня мы поговорим о том, каким было сельское хозяйство в стародавние времена. Только не подумайте, черт побери, что я сейчас заведу речи про средние века, про то, что было чуть ли не тысячу лет назад! Нет и нет! Представьте себе, что еще в дни моего детства всю землю крестьяне обрабатывали при помощи мотыги! Разумеется, так обрабатывали свои участки бедняки, мелкие землевладельцы и арендаторы, те, кого называли «кверхузадыми», потому как для того, чтобы взрыхлить землю мотыгой, приходилось целые дни напролет торчать на поле, согнувшись в три погибели и выставив к небу зад. Ну, да вы и сами все понимаете…
Да, друзья мои, чтобы подготовить почву к посеву, крестьянину приходилось до кровавого пота и кровавых мозолей без устали махать мотыгой и от зари до зари не разгибать спину! То была тяжелая, изнуряющая работа, отнимавшая у человека все силы, так что вечером бедняга руку с ложкой не мог донести до рта. Вот почему к концу жизни крестьяне, отработавшие свой век на полях и вложившие в землю всю душу, превращались в согбенных пополам старцев, походивших кто на кочергу, а кто и на ручку от ведра; и при ходьбе у этих бедняг зад зачастую был выше головы, а носы утыкались прямо в деревянные башмаки, сабо по-нашему, если еще помните.
Итак, крестьяне как одержимые целыми днями напролет махали мотыгами, чтобы взрыхлить землю и проложить борозды, куда можно будет бросить зерно, так как только у крупных землевладельцев и у богатых фермеров были лошади. Основной тягловой силой у крестьян той эпохи были ослики. Но у серой длинноухой скотинки не хватало силенок для того, чтобы вспахать поле. Правда, в каждой деревне было двое-трое крестьян, державших в своем хозяйстве по 1–2 лошади. Они занимались гужевыми перевозками, то есть перевозили товары из деревни в деревню, а иногда и в город, вспахивали свои поля, а также давали лошадей взаймы тем, кто мог им заплатить. Но в горячую пору сева лошадей, естественно, на всех не хватало, да и далеко не всякий был в состоянии заплатить за вспашку своего клочка земли. К тому же к крестьянам, имевшим в хозяйстве лошадей, постоянно обращались за помощью извозчики-ломовики, чьи тяжело нагруженные телеги очень часто чуть не по ось увязали в разбитых колеях.
А вообще-то надо было видеть этих крестьянских кляч, у которых ребра из-под шкуры выпирали так, будто бы эти несчастные животные питались только святым духом! А упряжь какая была! Не упряжь, а слезы! Узлы да дыры! Одним словом, гнилье… Несчастные живые скелеты с превеликим трудом таскали ноги по глинистым, в колдобинах и рытвинах дорогам и хозяева всякий раз, когда поднимали руку, чтобы вытянуть свою кобыленку или меринка по крупу, боялись, что бедняга тотчас же рухнет прямо в грязь посреди дороги и издохнет или, по нашему говоря, отдаст душу своему лошадиному богу. А ведь крестьянин, в хозяйстве которого была лошадь, считался в деревне очень зажиточным человеком, первым среди обездоленных камнедробителей и землекопов.
Итак, обычно на всю деревню было не больше десятка лошадей. Как я уже сказал, у большинства крестьян в стойлах кричали свое вечное «иа-иа» ослы, эти упрямые создания, так называемые скакуны с коровьими хвостами и с заячьими ушами, чьи довольно неприятные вопли напоминают отчасти звуки, издаваемые тромбоном без вентилей. Да, именно ослы осуществляли все перевозки, а заставить осла сдвинуться с места, а тем более везти груз — дело нелегкое. Прежде всего в обязанность ослика в любом крестьянском хозяйстве входило привезти с поля весь урожай. Так как дороги в те времена были столь плохи, что проехать по ним с тележкой или любой повозкой было зачастую просто невозможно, то использовали вьюки. На спину несчастному трудяге водружали нечто вроде деревянной двусторонней лесенки из жердей, и каждая ступенька этой лесенки была на три дюйма выше другой. К каждой ступеньке крепко-накрепко приторачивали вьюки с зерном, по 6 вьюков с каждой стороны, а еще четыре укладывали сверху, так что в результате из-под кучи вьюков оставались видны лишь морда да хвост несчастного животного, которое медленно трусило по дороге, то и дело пукая от натуги.