Луиза Вернье
Шрифт:
6
Как Луиза и предвидела, она сравнительно недолго занималась несложной работой у мадам Камиллы. К семнадцати годам Луиза уже сидела за столом Катрин в комнате вышивальщиц, где довела до подлинного совершенства свои и без того безупречные стежки. Цветы, листья и различные растительные узоры, выполненные разноцветными шелковыми нитками, выходили из-под ее иглы как живые, украшая гирляндами и фестонами бальные наряды и повседневные платья, свадебные накидки, шлейфы, а также всевозможные воротнички и пелерины. Ни мадам Камилла, ни другие портнихи не пытались как-то разнообразить моду, ограниченную длинным корсажем и чрезмерно пышной юбкой, зато соперничали друг с другом по части роскошной отделки.
Луиза и Катрин уже давно
С первого же дня своей службы у мадам Камиллы Луиза жадно впитывала в себя все, что могло ей пригодиться в профессиональной карьере. У портних сложилась традиция делиться личным опытом, и, хотя большинством профессиональных тайн Катрин с ней давно уже поделилась — как, например, простейшим способом оттереть собственной слюной кровь, брызнувшую на ткань из уколотого пальца, — Луиза также многому научилась и у своих новых подруг. Но больше всего ей нравилось учиться у старшей помощницы. Луиза при каждом удобном случае расширяла свои познания в искусстве шитья, обучаясь чертить выкройки и кроить ткань у закройщика. Второй раз в жизнь девушки вошел англичанин. Его звали Уилл Расселл.
Мужчины-закройщики были не такой уж и редкостью, но мадам Камилла, в числе прочих, предпочитала закройщиков-женщин, считая, что они точнее воссоздают очертания женской фигуры, придавая дамским нарядам по возможности элегантные линии, выражающие женскую беззащитность. Люди, серьезно занимающиеся модой, всегда прислушиваются к политике и актуальным проблемам, и мадам Камилла интуитивно почувствовала нарастающую тенденцию к предельно изящным линиям кроя, которые только и могут смягчить и завуалировать железную несгибаемость француженок, взращенную революцией 1848 года. Мадам Камилла решила, что ей нужен закройщик-англичанин, который стал бы претворять в жизнь ее замыслы, ведь никто не станет отрицать, что лучшие портные живут по ту сторону Ла-Манша. Рассчитывая использовать английское мастерство в новой присадке своих изделий, она, к собственному удивлению, остановилась на Уилле Расселле. Набравшись опыта на ткацкой фабрике, он уже работал в Париже у прославленного придворного портного Эбелинга, чьи владения располагались на улице Ришелье в том же здании, что и «Гажелен». Уилл Расселл, как и многие другие, прибыл в эту Мекку моды, чтобы расширить свои познания перед возвращением на родину.
— Должен заметить вам, — безапелляционно уведомил он мадам Камиллу на своем превосходном французском, — что через два года я намерен вернуться в Англию.
— Не вижу в этом никаких препятствий, — осторожно ответила она. Зная, как непредсказуем маятник моды, она и не собиралась задерживать его дольше, да и мешкала совсем по другой причине. Ее гораздо больше беспокоило то смятение, которое посеет его мужественная внешность среди ее швей. Уилл Расселл в двадцать семь лет был в полном расцвете, но у нее не нашлось причин сомневаться в его профессионализме. Поэтому она поневоле примирилась с тем, что швеям придется быть чуть осмотрительнее, а если какая-то из них начнет выказывать хоть малейшее пренебрежение к работе, то будет немедленно уволена.
— Хорошо, мистер Расселл. Я готова предоставить вам место на оставшееся время вашего пребывания во Франции.
Уилл Расселл в закройном цеху со всем ревностным старанием новой метлы изничтожил беспорядок, устроенный здесь двумя закройщицами, их вновь посадили за швейный стол. Он выбросил всякие ненужные коробки и накопившийся мусор. Сам удлинил и без того длинные столы, а рулоны тканей уложил на специальные стеллажи, что упрощало работу и одновременно
Если мадам Камилле требовалось переговорить с Расселлом в мастерской, он держался с ней так, как обычно мужчина держится с женщиной, — дерзко и независимо. Сидевшие за столом швеи, до которых долетали обрывки их разговора, ахали и перешептывались, изумленные тем, в какой форме он отстаивал свою работу, если считал, что совершенно прав, и мадам неизменно ему уступала, позабыв, судя по всему, про свой возраст, волновалась и розовела, как молодая девушка.
— С тканью я обращаюсь так же, как с лошадьми и женщинами, — услышали они однажды крайне возмутительные слова.
Он нравился почти всем женщинам, а некоторые его и побаивались. Довольно многие, в особенности те, кто любил наблюдать, как он работает, пытались его завлечь, но даже самые смелые не добивались ничего, кроме сухой одобрительной ухмылки, да порой задумчивого взгляда, который, едва скользнув по ним, тут же угасал.
В Париж он приехал, желая осуществить свои планы, а не для того, чтобы соблазнять и обманывать, к чему могла бы привести интрижка с какой-нибудь из гризеток мадам Камиллы. Он восхищался их тонким мастерством, их жизнерадостностью, которую они сохраняли, несмотря на все трудности жизни.
Луиза, услышав валлийские интонации Расселла, поняла, что он, как и Уорт, совсем недавно приехал в Париж. Шутки ради девушка стала пародировать его иностранный акцент, к удовольствию других портних. Но однажды они вдруг замолкли, подавившись собственным смехом, и уставились, оцепенев от смущения, на дверь. Расселл возвышался на пороге и слушал, зловеще скрестив руки; его волнистые соломенные волосы растрепались, что придавало его как будто высеченным из мрамора чертам лица сходство с Микеланджело. Синяя роба прилипла к телу, поза была довольно агрессивна. Луиза отложила шитье и выдержала его разъяренный взгляд, стараясь не расхохотаться.
— Ой! Мсье Расселл! А я и не знала, что вы здесь.
Он вновь нахмурился, заслышав в ее голосе сдавленный смех, и сердито погрозил пальцем:
— Когда вы научитесь говорить по-английски так же, как и говорю по-французски, тогда вы будете вправе надо мной насмехаться!
Луиза моментально отреагировала. Она встала и дерзко взглянула на него.
— Хорошо! — И добавила, вспомнив те немногие английские слова, которые слышала от Уорта: — Вы ведь меня научите. Да?
Секунду или две он смотрел на нее, изумленный ее дерзостью, тем, что она произнесла фразу по-английски.
— Я научу вас, мадемуазель как-вас-там. Уверяю, что вы нигде не найдете лучшего учителя, но, возможно, вам придется пожалеть о своей просьбе. Предупреждаю: небрежного отношения я не потерплю.
И, приглаживая рукой свои густые волосы, Расселл громко расхохотался и повернулся, собираясь уйти к себе в мастерскую; Луиза рухнула на стул, содрогаясь от смеха, другие женщины и девушки за столом присоединились к ней, в комнате стало шумно, как в курятнике. Тут же примчалась мадам Руссо прекратить смех. Вскоре закройщик по своему обыкновению запел какую-то староанглийскую народную песенку, и его чудесный голос гулом прокатился по коридорам. Мадам Руссо пришлось прибегнуть к своему праву начальницы и заставить его замолчать, к большому сожалению девушек. Они не были согласны с мадам Камиллой, полагавшей, будто в полной тишине им лучше работается.