Лука
Шрифт:
— Дом убьрали, пладукты пливезли и одезу тозе. Хотите сегонибудь?
Казалось, что даже в гостиной, я слышу волшебный шум океана. Я вышла из дома, разглядывая пенящиеся волны вдалеке. Поспешила навстречу к ним, переходя на бег, скидывая сланцы. Приятно было ощущать песок под ногами, он буквально обжигал.
Прохладная вода коснулась моих ног и я застонала от удовольствия, заправляя развивающиеся волосы на ветру за уши. Было восхитительно. Оглянувшись, я смотрела на силуэт Дьявола, двигающегося в мою сторону. Лука Гроссерия всегда выглядел восхитительно: был он голый или в дешевой одежде. В бежевых
В метре от меня он замер, рассматривая меня, стоящую в воде по колено, склоняя голову в бок и докуривая сигарету. Ветер надувал мой сарафан и развивал волосы, я же прикрывала глаза от солнца ладонью, щурясь от его лучей. Я облизала губы, пытаясь разгадать его мысли. После того разговора наше общение стало приобретать форму, напоминающую человеческие отношения.
Лука зашел в воду ко мне, убирая выбившиеся вновь волосы за уши, гладя моё лицо шершавыми пальцами. Он медленно наклонился и снова что-то изучая на моем теле, поцеловал, очень нежно, без языка, пробуя мягкость губ. Его борода приятно кололась. Я прижалась всем телом, запуская руки под его рубашку, желая ощутить жар его тела, и целуя в ответ с языком. Я больше не чувствовала стыд от своих желаний.
— Ты когда-нибудь плавала голая? — прохрипел он, развязывая тесемки сарафана. Я смущенно закачала головой, оглядываясь по сторонам. Но к счастью никого не было. Не желая остаться в долгу, я стащила с него рубашку…
Чувствовать океан голым телом было волнительно. Еще волнительнее чувствовать рядом такого же Дьявола, прижимающего меня к своему огромному рельефному телу. Мы дрейфовали обнимаясь.
— Мы надолго здесь?
— Пока не знаю.
— Как себя чувствует Захар?
— Быстро поправляется. — я чувствовала как, напряглась каждая мышца в его теле при ответе. Я улыбнулась, смогу ли я привыкнуть к его грубой ревнивой натуре? — Соскучилась по нему?
— Безумно… — протянула я, вызывая в нем приступ ревности. Но Лука сдержался, ничего не сказал, только шлепнул меня под водой.
— Когда Захар поправится, я снова приставлю его охранять твою аппетитную попу. Но, пожалуйста, пожалей его голову, не давай мне повода ревновать.
В знак подтверждения он сжал мои ягодицы, а я обхватила ногами его торс, дрейфуя. Волосы намокли по плечи. Мне было хорошо, вот так, просто говорить ни о чем.
— Я буду стараться. Вы давно знакомы?
— С армии, уже лет пятнадцать…
— А с Аланом и Майлзом?
— С детства, сколько себя помню. — я потерлась щекой о его бороду, раздумывая над этими словами. Мне хотелось узнать, чем они занимаются, но было страшно услышать правду. Но Лука неожиданно продолжил — Мы жили в одном доме в неблагополучном районе. У Майлза родители были алкоголики, которые никогда не просыхали и не всегда вспоминали, что у них есть сын, поэтому он постоянно был у нас дома… А у Алана была только мама, учительница музыки, которая всегда была в поисках отца для сына. Она была хорошая женщина, любящая мать, но ни для кого не было секретом, если он сидит в подъезде на лестнице — значит кто-то трахает его маму дома. Ну а я был сыном набожной еврейки и цыгана… Через пять лет брака мама не выдержала нищеты, бросив нас, вышла замуж за еврея и уехала жить
Я погладила его скулы руками, изучая лицо, пытаясь найти в нем черты цыгана или еврея. Никогда бы не подумала, что в Дьяволе такая адская смесь.
— Как они вообще встретились?
— Мой отец был сыном цыганского барона и поэтому мог себе позволить получить высшее образование в университете, где и познакомился с матерью из интеллигентной московской семьи. Он был очень высоким и черным, похожим на ворона, а она маленькой серенькой мышкой. Не знаю подробностей их романа, но мама забеременела и вышла за моего отца. Ее семья не приняла связи с грязным цыганом, выкинув ее из дома. А семья отца готова была признать еврейку, если она станет частью табора, но она не пошла на это. Так отец бросил учебу и устроился грязно рабочим на завод, получив комнатушку в старом пятиэтажном доме.
— Ты больше никогда ее не видел?
— Почему же, когда я стал взрослый, я нашел ее в Израиле… У нее две дочери, такие же две серые мышки, точные ее копии. Муж умер от инфаркта, он был старше ее лет на десять. Я пришел посмотреть в глаза той, которая нас бросила, а она даже не сразу вспомнила, что у нее есть сын. А когда поняла кто я, не могла даже ничего придумать в свое оправдание.
Лука перебросил мои волосы в сторону, целуя в шею.
— Ты хотела узнать обо мне? Я сын цыгана, которого всю жизнь дразнили этим. Отец заставил выучить меня иврит и все молитвы из уважения к вере матери.
Я поцеловала его, успокаивая нарастающую бурю внутри него, пробуя вкус океана с его губ.
Лука решил встретить закат в местном баре и, дав мне указ собираться, ушел работать. Я потратила много времени, выбирая наряд на вечер, хотелось хорошо выглядеть. Долго рывшись в шкафу, я нашла коротенькое белое платье, ничего лишнего, но оно идеально село по фигуре, подчеркивая мою грудь. Одев кулон из шкатулки, который тоже был куплен для меня, я покрутилась перед зеркалом, оценивая вид.
— Не слишком ли короткое? — Лука вошел в комнату, скидывая домашние шорты и открывая шкаф, чтобы тоже переодеться.
— Я же с тобой еду. — подлизалась я, продолжая кружиться, чтобы оно поднималось, как у балерины и показывало мои ноги. Он ничего не ответил, натягивая брюки с рубашкой, но не отрывая от меня глаз.
— Без меня никогда не одевай такие короткие. — он подошел и одернул платье, чтобы оно опустилось ниже. Я довольно улыбнулась. — Мониша, ты наглеешь быстрее, чем я успеваю привыкать к этому.
Нельзя привыкнуть к таким страстным поцелуям. Лука сжирал мою душу, овладевал языком.
— Может поедем встречать закат завтра? — прошептала я, утягивая его за собой на кровать. Дьявол зарычал, сдирая с меня трусы и впечатывая в матрас.
Майлз.
Лука терял терпение.
— Майлз, я думал, что ты звонишь мне, чтобы сказать, что упаковал ублюдков по подарочным коробкам и отправил мне по почте, а ты что? Мне нужно приехать и решить все самому? Нахуя Вы все мне нужны, если ничего не можете сделать?
Я ударил кулаком стену, не зная что еще сделать. Я обыскал все, что можно. Заказчик не найден и нет даже его следа. Рамазан говорил правду, это не его люди. Это не террористы и не арабы. Кто это мог быть?
Чувствовал себя не нужным и не способным.