Лука
Шрифт:
Дом был двухэтажным, но не большим. Он напоминал мне охотничий, как в Альпах, такой уютный и пропахший древесиной. Каждая деталь этого дома говорила о том, что здесь живет закоренелый холостяк. Мне сразу в глаза бросился растопленный камин в гостиной.
Я неловко стояла в коридоре, рассматривая свои грязные ноги, испачканные по щиколотку. Не хотелось проходить дальше и пачкать идеально чистые полы.
— Да проходи уже, ванна сразу по коридору направо. Там есть чистые полотенца и халаты. — Ханзи слегка подтолкнул меня, стимулируя двигаться
Внутри меня все ныло и надрывалось, сердце болело без остановки. Казалось, еще чуть-чуть и у меня случится инфаркт. Невыносимо было находиться в этой тишине, ничего не зная и не понимая, просто слепо следуя чьей-то воле.
Проведя руками по волосам, я набрала еще номер Дьявола. Сердце застучало чаще, когда раздались гудки. Значит его самолет приземлился, куда бы он не летел. Мысленно прикинула за такое время в какие страны можно долететь. Когда я уже решила, что никто не ответит в трубке раздалось усталое:
— Да.
На мгновение я зависла, потому что голос не принадлежал Луке, мне нужно было время, чтобы узнать говорившего.
— Майлз?
— Мм, да, Алиса. Лука не может говорить.
— Передай, пожалуйста, что мне хотелось услышать его и что… чтобы он перезвонил мне. — наверное, мой голос звучал жалко, не так как я бы хотела держаться пару часов назад. Но сейчас у меня немел затылок от переживаемой бури внутри меня, раздирающей на части. — Это важно.
— Прости. — Майлз характерно вздохнул. На фоне был шум и не русская речь. — Он не может пока перезвонить тебе. Думаю, пока тебе бессмысленно писать или звонить… Нужно подождать…
— Майлз… я… у Вас все впорядке? Где Вы? — меня колотило, а руками можно было охлаждать напитки.
— Алиса, все хорошо. Прости, мне нужно идти… — Он отбился, оставляя меня в неведении с привкусом горечи.
Неужели я все испортила?
Майлз.
Быть буфером при выяснении отношений — отвратительно.
Слушать, как по ту сторону плачет хорошенькая девушка — ужасно. При этом невольно возникало потаённое желание утешить ее, не как подругу, а как женщину, что было неправильно. Мне до сих пор трудно находиться и даже косвенно прикасаться к этой девушке. Даже мысли о ней сводят с ума. Когда она уже отпустит меня?
Во всей этой ситуации была доля истины и за Гроссерия. Не знаю как бы я поступал на его месте, даже не хотелось мысленно примерять на себя эту роль…
— Твой телефон. — я положил сотовый рядом с ним, не глядя на него. Рядом постоянно кружил мальчонка, который делал вид, что мы ему отвратительны, но как и любой ребенок постоянно слушал о чем говорим и не отходил от нас ни на шаг.
Сейчас он был отмыт и накормлен, прорисовались глаза и черты лица. Настоящий хулиган.
— Спасибо! — Лука не отрывался от ноутбука, делая пометки. — Попроси ребят собрать информацию сколько людей у Гафара, какое
Лука протянул мне карту, отмечая координаты. Лицо его было напряженным и погруженным в работу. Я молча кивнул.
— А чего узнавать то? И так могу сказать. — паренек тут же оказался под моей рукой, смотря на координаты. — У него на первом этаже опиумный дом, но говорят на нулевом он держит проституток, силой. Там почти все русские женщины, которых украли и привезли сюда силой. Людей у него только на улице много, внутри не очень — боится что товар попортят, животные.
Мы снова переглянусь и Лука усмехнулся. Мне этот парень напоминал Дьявола, если бы не знал — мог отдать руку на отсечение, что это его сын.
— И откуда же ты это знаешь?
— Как то грелся там, меня пустили и накормили, как бездомного. Ну я осмотрелся. — в глазах парня было столько гордости.
Лука смотрел на него сощурив глаза, после чего достал сигарету и закурил.
— Ты молодец, Макс.
Паренек весь вспыхнул покраснев. Ему очень хотелось угодить Луке.
Алиса.
Контрастный душ не вернул мне спокойствия и волевой стойкости, как бы я не старалась себя успокоить и настроить на положительные эмоции.
Укутавшись в розовый махровый халат, оставленный заботливо для меня, я вышла из ванны. Весь дом окутал запах жареной картошки с грибами, у меня непроизвольно сразу же потекли слюнки. Я нормально не ела практически весь день.
Мне нужно было сделать над собой усилие, чтобы заставить показаться на кухне перед мужчинами. Захар сидел в футболке и брюках неформальный и уже не такой напряженный. Рядом с ним стоял Ханзи у плиты, такой большой и домашний. Сердце снова сжалось. Как бы мне хотелось когда-нибудь увидеть таким и Дьявола.
Мне не хотелось стоять тут в халате, мне хотелось реветь навзрыд пока боль не уйдет, не отступится. И станет легче, хотя бы немного, чтобы было можно дышать.
— Присоединяйся, сейчас будет готов ужин. — Хватит стесняться и обивать проходы.
Если у Ханзи и был голос не таким властным, но в нем все равно что-то присутствовало, что не позволяло ослушаться.
Я села рядышком, поджимая ноги, стараясь сидеть бесшумно, не трогая никого. Мой вид со стороны был более чем трагичен, местами даже театрален. Но у меня не было сил держать марку и казаться сильно, передвигаться с гордо поднятой головой.
Я не жалела, что пошла на веранду, не жалела, что пила вино и не жалела, что говорила так хочу и с кем хочу. Я не изменяла ему, не предавала. Было больно осознавать, что меня не удостоили чести даже объяснить — в чем моя вина, не сказали ни слова, выдворили как собаку.
И даже тот факт, что я была не в холодной яме, а в теплом доме отца Дьявола не сильно меня успокаивало. Что это значит? Почему мы уехали так далеко? Куда уехал Лука? Это как-то связано с Оливером? Захар сказал, что он опасный человек.