Лука
Шрифт:
— Надеюсь, так же, как и ты на меня. — Она упала, перекатилась на спину, чтобы посмотреть на него. Лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота. — Ты словно целый новый мир секса.
— Я только начал. — Лука улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
Она уронила голову на подушку и уставилась в потолок, где висели сферические стеклянные лампы, похожие на звезды в темном небе.
— Как насчет короткого рекламного перерыва, чтобы мое сердце не пробило ребра?
Он рассмеялся и оставил ее, чтобы избавится от презерватива. Когда он вернулся, она уже натянула одеяло, и он забрался в постель рядом с ней.
—
— Я думала, у меня есть двадцать минут, — запротестовала она, когда его пальцы скользнули к мягкому низу ее бедер, а затем снова вверх.
— Я могу говорить, только если прикасаюсь к тебе. — Его пальцы коснулись нижней части ее груди, все еще чувствительной от его грубого внимания.
— Прикосновение — это не то же самое, что ласка. — Габриэль сжала губы в притворном упреке.
— Мне нравится ласкать тебя, — ухмыльнулся Лука. — Мне нравится, как реагирует твое тело, как ты становишься влажной, рядом со мной. Ты уже потеряла минуту, может быть, даже две.
— Хорошо, но ласки прочь, — она вздохнула. — Я не так уж много о тебе знаю. Чем ты занимаешься, кроме как даришь умопомрачительные оргазмы и управляешь рестораном?
Не в силах сопротивляться, она провела рукой по его густым золотистым волосам, смахивая последние капельки воды.
— Всем понемножку, — он пожал плечами. — У меня есть интересы в нескольких компаниях.
Она слегка повернулась к нему лицом, ее ноги сошлись вместе, когда она погладила рукой его подбородок, жесткой от пятичасовой щетины.
— А чем ты занимаешься для развлечения?
— Этим.
— Сексом? — ее глаза расширились. — Это и есть твое развлечение?
— Именно сейчас. — Лука улыбнулся, когда его рука прошлась по ее телу.
— Кроме секса, чем ты любишь заниматься? — Габриэль переплела свои пальцы с его, удерживая его неподвижно. — Ты любишь кино?
— Комедию, но не фарс. Мне нравится что-то интеллектуальное. И Нуар (прим.пер. — кинематографический термин, применяемый к голливудским криминальным драмам 1940-х — 1950-х годов, в которых запечатлена атмосфера пессимизма, недоверия, разочарования и цинизма, характерная для американского общества во время Второй мировой войны и в первые годы холодной войны). О частных детективах. Такого рода вещи. Если у меня будет время, чего обычно не бывает.
Она долго изучала его лицо, пытаясь понять, что скрывается за его резким тоном.
— Значит, тебе нравятся детективы.
— Вымышленные детективы. — Он усмехнулся и убрал пальцы, только чтобы обхватить ими ее грудь. — И вот эта блондинка с самой сладкой, самой влажной киской…
— Никаких грязных разговоров, — предупредила она. — Я не буду вспоминать все вопросы, которые хотела тебе задать, если мой мозг затуманен похотью. А как же твоя семья? Они здесь с тобой?
— Да, все здесь. Я вырос в Вегасе. Мой отец умер, когда я был подростком. У него был... страховой полис, который получила моя мать, а я помогал, когда финансы закончились. У меня есть младшая сестра Анджела, она работает парикмахером, и брат Алекс, который всю жизнь только и делает, что курит дурь и попадает в неприятности. Мама по-прежнему держит семью вместе, заставляет всех ходить в церковь по воскресеньям, встречаться
— Церковь? — Ее губы дрогнули в улыбке, хотя сердце сжалось, когда она услышала о его брате. Она знала, как трудно бывает иметь в семье наркомана.
— Ты не знаешь мою мать.
— Я все еще скучаю по маме, — призналась она.
Его руки успокаивали, и он обнял ее.
— А как насчет твоей мачехи? Она была злой? Она заставляла тебя спать перед камином?
Габриэль рассмеялась.
— Она была нормальной, но у нее просто не было времени для меня, когда вся ее жизнь была занята тем, чтобы возить моих сводных братьев на тренировки и спортивные мероприятия и помогать моему отцу разбираться с моим братом. Я не была в приоритете, если это имело хоть какой-то смысл. Я научилась заботиться о себе, но мне было очень одиноко. Не знаю, что бы я делала без Сисси и ее семьи.
— А Дэвид? — подсказал он.
— Я познакомилась с ним, когда поступила в полицейскую академию. Он был одним из моих инструкторов. Он был на десять лет старше меня. Что внушало доверие. Знал, чего хочет и куда идет по жизни. Трудно было сопротивляться тому, кто сосредоточил все свое внимание на мне, кому было не все равно. Он тоже хотел изменить мир.
Она провела пальцем по его грудным мышцам, стараясь не касаться заживающего шрама от пулевого ранения, которое свело их вместе. Он ничего не сказал о ее шраме, и она не была уверена, хорошо это или плохо.
— Тебе больно? — Его шрам был больше, чем у нее, и операция оставила длинную рану поперек татуировки на его груди, вероятно, потому, что они должны были вытащить его пулю. Но они были круглыми в форме десятицентовой монеты, как у нее, и оба слегка приподнятые и розовые.
Лука пожал плечами. Совсем как настоящий мужчина. Слишком тяжко им было признавать боль.(Перевод группы)
— А как насчет этой татуировки? — Она провела пальцем по краям невероятной фигуры на его груди — черепа с крыльями и короной, окруженного розами, пламенем и мечами. Она охватывала так много, и все же под ней, было изображено что-то похожее на пустой свиток.
— Моя преданность семье и чести, жизни и смерти, любви и дружбе. По крайней мере, это то, что имелось в виду.
— А свиток? Что ты собираешься там изобразить?
— Имя моего первенца, — его лицо напряглось.
Габриэль открыла рот, чтобы спросить еще что-то, но он наклонился и поцеловал шрам чуть выше ее груди.
— А как же ты? Ты выбрала опасную профессию. Почему работа в полиции?
— Я хотела попытаться очистить улицы, избавиться от наркоторговцев, чтобы другие семьи не страдали, как мы, — сказала она. — Но я не смогла этого изменить. Даже когда стала детективом. Наверное, я была немного наивна.
— Какого рода детектив? — Его тело напряглось, и он чуть-чуть отстранился.
— Наркотики. Так же, как Джефф и Дэвид, — она нахмурилась, когда он отпустил ее и перекатился на спину. Неужели у него был плохой опыт общения с полицией? Или он все еще сердился из-за того, что случилось с Джеффом?
— Я подала заявление, потому что хотела найти убийцу Дэвида, — продолжила она, пытаясь заполнить неловкое молчание. — Мне нравится сторона расследования, но административная сторона может быть подавляющей. Иногда возможности проходят мимо вас, когда ты пересекаешь строгие указания, чтобы расставить точки над «и».