Лукавые истории из жизни знаменитых людей
Шрифт:
Я подошел к его столику:
— Добрый день, г-н комиссар, позвольте представиться, я — журналист...
С отсутствующим видом он кивнул головой. Показав на гору пустых тарелок, стоявших перед ним, я спросил:
— Дело, которым вы занимаетесь, очевидно, очень серьезное, судя по...
— Садитесь,— предложил он мне, оборвав на полуслове.
— Шесть убийств!... Точнее — шесть исчезновений... И что любопытно — все писатели: Кристиан Брюль, Жан дю Перри, Жорж Мартен-Жорж, Жорж д'Исли,
— Их имена мне ни о чем не говорят, — заметил я.
— Они умерли 37 лет назад!
— При каких обстоятельствах?
— Вот в этом-то и загадка,— сказал Мегрэ, выбив трубку о каблук ботинка.
– Они были незнакомы друг с другом, по крайней мере, никто не видел их никогда вместе.
— Вы, конечно, подумали, что произошло убийство?
— Разумеется...
Мегрэ достал кисет и стал медленно набивать трубку. Закончив, он отхлебнул глоток пива и опять полез за спичками.
— Все они исчезли в 1930 году...
— Что же было дальше?
Мегрэ раскурил трубку.
— А некоторое время спустя появился никому не известный писатель. Вы-то, может, о нем слышали, ведь вы журналист. Его зовут Жорж Сименон. Никто никогда о нем не слышал, и вдруг он стал публиковать по роману в месяц... Можете представить себе такое?
— Я не осмеливаюсь даже...
Мегрэ вновь раскурил погасшую было трубку и, лукаво взглянув на меня, сказал:
— А вы осмельтесь!
— Как! Вы хотите сказать, что Жорж Сименон убил шестерых писателей, чтобы завладеть их неизданными рукописями?
Мегрэ на минуту задумался:
— По крайней мере это вполне объясняет такую плодовитость Сименона и многое другое...
— Вы встречались с ним когда-нибудь?
— Насколько мне известно, он уже две недели в Париже и живет в двух шагах отсюда. Вот поэтому-то я и сижу здесь вместо того, чтобы у себя дома наслаждаться грогом, который прекрасно готовит мадам Мегрэ.
— Что еще могли бы вы рассказать мне об этом деле?
Мегрэ достал из кармана потрепанный черный блокнот.
— Мне известен образ жизни, который он ведет в Швейцарии: занимается спортом, не ходит в гости к своим собратьям по перу, любит проводить время в кругу семьи и вообще ведет здоровый образ жизни, ненормальный для настоящего писателя. Хотите послушать рапорт моего женевского коллеги? Вот что он мне сообщил:
«Жорж Сименон — бельгиец, родился в 1903 году в Льеже. Его распорядок дня: каждое утро он встает в половине седьмого, идет в свой кабинет и, не открывая штор, стучит на машинке. Обычно через три часа у него готова глава романа».
— Интересно. Поль Бурже пишет так же быстро? — спросил комиссар, видимо, мало соприкасавшийся с литературным миром.
При этих словах и у меня зародились подозрения.
— Вы думаете, что он просто-напросто переписывает рукописи своих жертв?
Присвистнув, Мегрэ покачал головой и стал читать рапорт дальше:
«В четыре часа Сименон выходит из своего кабинета и остаток дня посвящает жене и детям».
— Много вы знаете писателей, ведущих подобный образ жизни? Все это говорит не в его пользу.
Мегрэ снова набил трубку и продолжил:
«Когда он живет в своем загородном доме в Вевее, то во второй половине дня совершает пешие прогулки или идет на рыбалку. Сименон не употребляет наркотиков, не был замешан ни в одном скандале. Единственным его пороком является то, что он курит трубку...».
Мегрэ улыбнулся и возобновил чтение:
«Его книги пользуются огромным успехом и наряду с произведениями Марселя Паньоля и Жана Ануя включены в программы филологических факультетов. Его переводят во всем мире».
— Он сумел подобрать талантливых жертв,— сказал Мегрэ, засовывая блокнот в карман.— Правда, он непоседа. За 30 лет он 28 раз сменил место жительства... Это о чем-нибудь да говорит?
В этот момент с потолка закапало. В кружку Мегрэ попало несколько крупных капель. Мне пришлось надеть пальто, потому что с потолка на нас обрушился самый настоящий ливень. Хозяин кафе сказал, что прорвало трубу.
— Пошли отсюда,—проворчал Мегрэ, — если уж быть под дождем, то лучше на улице. К тому же я хотел бы посмотреть на своего подопечного...
На улице по-прежнему лило как из ведра. Свет от неоновых вывесок огражался в огромных лужах. Мегрэ чихнул. У гостиницы, где остановился Сименон, толпились фоторепортеры. Мегрэ пришлось прокладывать себе дорогу локтями. Мы вошли в холл. Огромные ботинки комиссара утопали в мягких коврах фешенебельной гостиницы. Она показалась нам грустной и унылой. Здесь тоже лило с потолка. Казалось, что гостиница плохо освещена. Хозяин сказал нам, что один из жильцов забыл выключить воду в ванной.
Мегрэ поднял воротник своего пальто и, стоя в воде, стал ждать.
Через некоторое время в холле появилась чета Сименонов. На них были непромокаемые плащи. У писателя была добрая и симпатичная улыбка. Мадам Сименон тоже улыбалась, правда, несколько застенчиво. Шедший с ними рядом мальчик, показав на Мегрэ, сказал:
— Посмотри, папа, как этот человек похож на полицейского!
Раздался взрыв хохота.
Мегрэ, смутившись, увлек меня на улицу, где по-прежнему шел дождь. Мы дошли до площади Согласия. Наши ботинки промокли насквозь, в них хлюпала вода.