Лукавый взгляд с любовью
Шрифт:
— Тогда публикуй в своем журнале, — рассердилась я, высказав давнюю обиду, что в «Стожары» меня ни разу не пригласили. — Всякую муть публикуешь. А это тем более надо…
Она улыбнулась. Так знакомо!
И от этого я ожила, берясь за свое, потому что природу человека изменить никому не дано. Особенно если покажется, что день прекрасный, день молодой, день сует земных вернулся — дыханием своим тебя коснувшись. Так кто ей видится в образе Великого Мастера, кто кажется носителем хотя бы части желанных достоинств? Что ни говори, а была в этом какая-то тайна. Так умело и тесно, и органично приближала она Великого Мастера к нашей жизни, к судьбе, что он виделся просто находящимся рядом, знакомым. Только вспомнить его не удавалось.
— Все равно же тебе видится кто-то, какое-то лицо, когда ты пишешь об идеале, ищешь в нем успокоения от тревог и разочарований, от обид. Ведь не назвала же ты своего героя существом среднего рода, допустим, Солнцем. И какой-нибудь Алисой, Ладой или Тамарой не назвала…
— Не назвала, — говорит она.
— Так кто же он?
Она села боком к столу, оперлась о него локтем и просто, почти без выражения продекламировала. Но с таким значением, что от догадок под кожей разливался холодок:
О, возгордись, прославленное племя, Взойдет над миром из твоих рядов Земной, как все, но не подвластный тленью И встанет выше всех иных богов.И без передышки — другие строки, прежде читанные мной не раз, но воспринимаемые в совсем другом свете …
Я, как Мария, бедного Христа Оплакав смерть, вовеки не забыла… Не отрекусь, не выдам, не предам Того, что помню и всегда любила.Я неспроста торопилась — наступала очередная годовщина ее бракосочетания с Юрием Семеновичем, большой для них праздник. И мне очень хотелось сделать подарок. Кажется, успела. Неделю спустя, 25 апреля 2005 года, я через своего сына Сашу передала эту статью ей, радуясь уже одному тому, что она сама ее прочет, а там… — как Бог даст. Ее Великий Мастер.
ТАТЬЯНА АБРАМОВА
«І білий аркуш, свій супутник вічний, з надією я знов на стіл кладу…»
Статья из газеты «Наше місто» за 8 августа 1996 года. Опубликована на украинском языке.
Это одна из первых публикаций о Любови Борисовне, поэтому местные журналисты еще плохо ее знали и многое путали. Именно поэтому и Татьяна Александровна с первых строк статьи нуждается в дополнении. Как-то упустила она из виду, что Любовь Борисовна основную часть своей молодой и энергичной деятельности провела в науке, где основным хлебом было научное, точнее физико-математическое, творчество.
Поясню. Как представитель прекрасной стати, Любовь Борисовна не могла ездить на металлургические предприятия для участия в промышленных экспериментах, это запрещалось законом, поэтому коллеги «честно и неуклонно выжимали из нее теорию» — перекладывали на нее разработку теоретических изысканий по выполняемым работам. А тут без листа бумаги и карандаша не обойтись, причем их как раз и надо было всегда иметь под рукой, ибо неизвестно, когда из твоей внутренней сути в сознание прорвется интересная идея, предположение, метод или даже полное решение.
Так что чистый лист бумаги и карандаш всегда были верными спутниками Любови Борисовны. Даже на ночном столике она их держала — никаких преувеличений!
Следующее. Я понимаю, что на распространенном предубеждении о том, что чудаки от точных наук, всякие там зачумленные физики-математики, — это сухие личности, Татьяна Александровна строит противопоставление, якобы имеющее место в судьбе Любови Борисовны. Но это лишь журналистский ход, художественная антитеза. На самом деле чудес не бывает и, как широко известно, талантливый человек — талантлив во всем. Примеров так много, что было бы банальностью их перечислять; достаточно одного, что есть в этой книге, — пример архитектора и композитора Ярцева В. И.
Вот и Любовь Борисовна такая — она всегда обладала удивительным, поразительным, замечаемым слушателями чувством слова, и никогда бы не сказала: «Я имею решение этой задачи», а выразилась бы правильно: «Я знаю решение этой задачи». Равно как и предложение с наличием в нем чужеродной стилистики: «Она испытывала к такому-сякому чувство любви» — заменила бы русской лаконичной и правильной фразой «Она любила такого-сякого». Я неоднократно был свидетелем того, как совершенно чужие и, возможно, неискушенные в речах люди говорили, что ее приятно слушать, едва она успевала произнести при них несколько фраз. Далеко ходить не надо: так было в Крыму, когда мы искали для покупки квартиру — ей такие слова сказал случайный человек, один из владельцев квартир, истинный работяга, по-моему, всю жизнь «крутивший баранку» на грузовике. Я тогда поразился его наблюдательности, что он именно на ее речь обратил внимание, а допустим, не на внешность, и впервые подумал о том, что народ — как истинный исток и источник всяких премудростей и искусств — является самым гениальным их ценителем.
И еще одно — о якобы имевшей место резкой смене деятельности Любови Борисовны, когда она перешла из науки в типографию.
На самом деле все было естественно и логично. Мама Любови Борисовны, Прасковья Яковлевна, кстати, знавшая Марину Цветаеву, в молодости работала учителем литературы, а потом перешла в книжный магазин и всю дальнейшую жизнь посвятила пропаганде и распространению книги. Так что Любовь Борисовна выросла среди книг, шуршания страниц, запаха типографской краски и разговоров об интересных писателях. Всю школьную пору и студенческую юность она провела в уютном и прекрасном Славгородском книжном магазине. Это была ее родная стихия.
Чего же тут удивляться, что она спокойно пошла работать туда, где рождались книги?
И наконец, о книгоиздании. Это планида, ибо Любовь Борисовна, куда бы ни пошла работать еще в русле своей университетской специальности, вынуждена была редактировать серьезные и многочисленные научные труды. Ведь она, Золотая медалистка, еще со школы отлично знала правописание и постоянно поддерживала в себе эти знания! Так было и в Академии наук, и в ДХТИ, и во ВНИИмехчермете, где ежегодно издавались десятки научных сборников. Их-то она и редактировала. А проработав рукописи с авторами и отшлифовав их до нужной кондиции, проталкивала затем в издательства. Так что в издательствах Любовь Борисовна была своим человеком, первой палочкой-выручалочкой, если там требовался научный редактор. Не зря в перестройку разбежавшиеся по приватным конурам издательские работники наперебой приглашали ее сотрудничать при издании научно-технической и консалтинговой литературы. Кто читал бизнес-бестселлеры, изданные в «Баланс Бизнес букс», и их журнал для бухгалтеров, тот мог убедиться в точности переводов этих книг с оригиналов и в добротности дальнейшей литературной обработки этих переводов на русский и украинский языки.