Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения
Шрифт:
Строцци по-прежнему возил ей роскошные ткани из Венеции, помогал придумывать немыслимые наряды, подсказывал фасоны и сочетание цветов в отделке, советовал при выборе ювелирных украшений… Но теперь Лукрецию интересовало больше изящество ее одежды и украшений, чем их стоимость. Она и раньше отличалась хорошим вкусом, но ныне больше значения придавала художественному впечатлению, чем способности поразить окружающих роскошью очередного изделия портных или ювелиров.
Эрколе Строцци почуял в ней художественный вкус, необработанный и не достаточно развитый, здесь открылось непаханое поле деятельности. Что могло быть лучше, чем
О, это оказался прекрасный период для Лукреции, она действительно чувствовала себя обновленной. Все складывалось хорошо, старый герцог больше не досаждал ей, Изабелла делать гадости не рисковала, видимо, опасаясь мести Чезаре, Альфонсо достаточно часто посещал ее спальню, но не мешал в остальное время дня, рядом находились интересные люди, но главное – она была, как девчонка, влюблена в поэта, отвечавшего не просто взаимностью, а сгоравшего от такой же целомудренной и чистой любви! Строцци честно выполнял роль почтового голубя и купидона по совместительству, жизнь была прекрасна.
Конечно, у четы не было наследника, но Альфонсо понимал, что Лукреции надо дать окрепнуть после тяжелой болезни.
Где-то далеко (хотя и не совсем) французы и испанцы придумывали, как им поделить Италию, вернее, просто порвать ее на части, каждый себе отхватив кусок побольше. Несколько ближе Чезаре пытался расширить свое новое герцогство Романьо, опасаясь быть попросту раздавленным двумя великанами: Францией и Испанией в их борьбе за итальянские территории. А еще Чезаре боялся сильной Венеции и того, что найдется немало врагов, которые объединятся против него. Многие ли желали единую Италию в то время? Вовсе нет, герцоги и маркизы, дожи и просто тираны разных городов вовсе не жаждали иметь над собой жестокую руку Чезаре Борджиа. Имя Борджиа становилось уже не просто символом разврата и жестокости, а символом ужаса.
При этом мало кому пришло в голову поинтересоваться, как же живет новое герцогство Романьо, составленное из захваченных Иль Валентино территорий.
А жило оно очень неплохо, Чезаре мало волновали нужды жителей его маленького государства, но он относился к людям, как относится хороший хозяин к своей лошади: чтобы животное хорошо несло всадника и не подвело в бою, за ним надо ухаживать, кормить, чистить, подковывать… Чтобы подданные давали хороший доход, они тоже должны быть спокойны за свои дома, сыты и твердо знали, что в случае чего с них строго взыщут. На дорогах Романьо не осталось места разбойникам, а чтобы не пришло в голову бунтовать, в крепостях расположились сильные гарнизоны.
Герцог Иль Валентино был прекрасным правителем. Нашелся человек, по достоинству оценивший эту сторону личности Чезаре Борджиа. Именно после знакомства с Чезаре и на его примере Макиавелли написал своего «Государя» – книгу, ставшую на века учебником для правителей самых разных стран и народов. Можно спорить о верности суждений Макиавелли, но пример у него был отличный.
При имени Борджиа дрожали не только его враги. Когда Венеции, вовсе не желавшей усиления опасного герцога, удалось подкупом переманить на свою сторону три четверти капитанов его войска, Чезаре не стал ни сдаваться, ни перекупать изменников обратно, он просто набрал новую армию, причем много большую прежней. Иль Валентино поистине становился опасным,
Сознавал ли сам Чезаре, что петля вокруг него затягивается? Наверное, он был слишком умен, чтобы не понимать этого. Одному против столь многих, наступавших со всех сторон, не устоять. И тогда он затеял смертельную игру, ведя переговоры и с французами, и с испанцами. Конечно, когда два колосса дерутся, некто поменьше вполне может спокойно урвать свой кусок, помоги ему Папа, возможно, Чезаре и удалась бы его хитрость, но…
Вмешалось Провидение.
В Ферраре снова чума, и все семейство разъехалось кто куда по загородным дворцам, предпочитая жить отдельно.
На виллу Эсте в Меделане примчался гонец из Рима. По тому, что он приехал прямо к Лукреции, минуя старого герцога и Альфонсо, стало ясно, что весть касается именно ее, а по взъерошенному виду самого гонца и совершенно загнанной лошади, что случилось что-то страшное.
– Донна Лукреция… – у Пьеретты перепуганный вид, – к вам…
– Что?
Ей было достаточно одного взгляда на приехавшего, чтобы понять все, вернее, разум уже понял, осознал раньше, чем гонец успел произнести первое слово, но все существо отказывалось понимать, принимать, осознавать, что именно сейчас произнесет едва живой из-за бешеной скачки человек. Хотелось крикнуть, чтобы его прогнали, казалось, если закрыть двери, то страшной вести не будет…
– Его Святейшество…
Лукреция только прошептала:
– Когда?
– Вечером в пятницу… Герцог Валентино тоже очень болен…
Гонец протянул ей письмо от кардинала Козенца. Лукреция взяла, почти не сознавая, что делает, развернула и уставилась в текст, не понимая, что видит перед собой. Анджела, обратившая внимание, что герцогиня держит письмо вверх ногами, усадила ее в кресло и забрала лист себе.
Кардинал Козенца сообщал, что болезнь Его Святейшества все же привела к смерти, вечером восемнадцатого августа он скончался. Герцог Валентино тоже болен и не встает, симптомы те же – жар, лихорадка, бред…
– Какая болезнь? – Анджела недоуменно уставилась на гонца. Тот пожал плечами:
– Говорят, Его Святейшество и герцог Валентино заболели после ужина у кардинала Адриано де Карнето… Но я толком не знаю, там многие заболели…
– Почему мы не знали?
Потом оказалось, что герцог Эрколе знал о болезни Папы, но не счел нужным сообщить об этом снохе. Посол герцога Феррары Костабили писал о болезни Александра и Чезаре, а вот сам понтифик, не желая беспокоить дочь, запретил сообщать ей о недуге, надеясь выкарабкаться, а когда стало совсем плохо, сделать это уже не успел. Да и до Лукреции ли ему было перед встречей с Господом?
Много десятков лет и даже столетия эта смерть будоражила умы. От чего мог умереть пусть и пожилой, но физически сильный человек, не участвующий в войне? Только от яда! Никто не сомневался, что Александра и его сына Чезаре отравили, но Чезаре пил разбавленное вино и потому выжил, а Папа нет. Была выдумана страшная и нелепая история о буфетчике, перепутавшем кувшины и налившем именно Борджиа вино с ядом, о том, что этот яд предназначался кардиналу Карнето, что Чезаре пил вино разбавленным, а потому остался жив…