Льуминос
Шрифт:
Я её внимательно слушал и не перебивал. Хотя я и любил обычно в разговор вставлять разные шуточки, здесь я понимал – это будет неуместно.
– Со мной ещё с детства происходили странные вещи, – продолжила она. – Иногда я теряла ориентацию в пространстве и не понимала, кто я и где нахожусь. А иногда ощущала, как какая-то сила, подобная ветру, очень жёстко и вероломно заходила в меня – вовнутрь, так, что кровь в моих венах, казалось, закипала от сильного жара внутри. Это очень жуткие и страшные ощущения, я их очень боялась. Мне всегда казалось, что в меня входит какое-то другое существо. Когда я была беременной, эти случаи участились, а к ним ещё прибавились головные боли. После родов это усилилось ещё больше. Муж был свидетелем того, что со мной происходит, и я видела, как он боялся ещё больше, чем я.
Как-то мы с ним пошли в больницу к неврологу, и тот посоветовал сдать все анализы и сделать МРТ головного мозга. Когда пришли результаты, врач – это была женщина – сухо сказала: «У вас обнаружена опухоль головного мозга, и вам срочно нужно обратиться к нейрохирургу. Вряд ли кто-то в этом городе будет достаточно компетентен в этом вопросе, ваш случай достаточно сложный, поэтому я бы посоветовала лучше ехать в Киев. Там нейрохирурги опытнее, да и медицина на более высоком уровне».
Нам принесли заказ.
– Не спеши рассказывать, – остановил я её, – давай перекусим, и ты как раз успокоишься.
– Я спокойна, – улыбчиво сказала она. – Но перекусить, конечно, надо. Тем более нам столько всего вкусного принесли.
Мы приступили к обеду. Я ел и поглядывал на Алину. Конечно, я был немного шокирован её рассказом и решил помалкивать и никак пока не комментировать услышанное. Алина, в свою очередь, действительно была очень спокойной и никак не походила на человека, убитого горем по той причине, что дни её сочтены. Она даже отпускала какие-то шутки во время еды. Но мне было не до веселья.
– И что сказали в Киеве? – попросил я её продолжить свою историю, когда мы поели.
– В Киев я поехала со своим отцом. Муж мой был так расстроен происходящим, что у него, как он сказал, началась жуткая депрессия. Я ему предложила: «Оставайся дома с малым, а я съезжу с отцом. И не переживай ты так – всё будет хорошо». Хотя, конечно, понимала, что ничего хорошего ждать не приходится.
Потом Алина вкратце рассказала о своих бесконечных похождениях по врачам в Киеве, которые, в принципе, были едины в своем мнении. Они объяснили, что обнаруженная у неё опухоль хотя и была небольших размеров, находилась в очень опасном месте. Если говорить понятным, а не медицинским языком – возле этого образования проходило много жизненно важных артерий, отвечающих за органы зрения, дыхания и прочее. А так как любая опухоль – злокачественная или доброкачественная – имеет тенденцию к росту, рано или поздно она начнет расти или прорастать в эти артерии, тем самым отключая их жизнедеятельность. Но самое плохое в этой ситуации было то, что это образование находилось в неоперабельном месте. Внутри головного мозга. К нему очень сложно подступиться, чтобы попытаться удалить. И, как она сказала, риск не проснуться после операции или получить какие-то серьёзные последствия был слишком велик.
– Последний дядечка, – сказала Алина, имея в виду какого-то профессора нейрохирургии, – оказался самым добрым. Он объяснил в мельчайших подробностях, как постепенно будут отказывать органы и какая мучительная смерть меня может ждать. По его мнению, жить мне, скорее всего, осталось полгода, максимум год.
– И когда это он тебе сказал? – глухим голосом спросил я.
– Наверное, месяц назад, может, чуть больше.
Алина замолчала, налила себе в чашку травяной чай, откинула голову на спинку дивана и направила свой расфокусированный взгляд куда-то вверх. Я тоже молчал.
– Я тебя начала искать раньше всего этого, когда ещё не знала о своем диагнозе, – продолжила она. – И когда я приехала из Киева, решила покончить с этими поисками. Подумала, что уже нет никакого смысла… И тут неожиданно встретила тебя.
Опять возникла пауза. Я не знал, что сказать. Она перевела взгляд на меня, широко улыбнулась и произнесла:
– Знаешь, у меня есть четкая уверенность, что я не умру. По крайней мере, в ближайшее время. Бывают же в мире всякие случаи волшебного исцеления, когда уже не было никаких шансов и… Наверняка есть какие-то варианты. Может, у тебя будут какие-то предложения? – подмигнув, спросила она.
Я было попытался что-то ответить по этому поводу, но она резко перебила:
– Давай поменяем тему и поговорим о чем-нибудь другом.
И мы поменяли тему. Я немного пришёл в себя и закрутил пластинку. С чем, с чем, а с коммуникабельностью и умением поддержать разговор у меня никогда не было проблем.
– Я знаю, поговорим про университет, – предложил я.
Я тоже учился в том же университете, где училась она, да ещё и на том же факультете, который, правда, сейчас носил другое название. Я ведь начинал учиться ещё в другой стране, которая называлась СССР.
Мы вышли из ресторана и пошли в сторону моей машины.
Я опустил окна и не спешил отъезжать. Ресторан находился на территории заповедника в сосновом лесу. Здесь был потрясающе чистый воздух, никак не сравнимый со смогом индустриального города, в котором мы жили.
– А как ты все-таки развелась с мужем? – поинтересовался я.
– Очень просто. Когда я приехала из Киева, его дома как раз не оказалось. Артурчик – это мой сын – был в это время у его родителей. Я собрала свои немногочисленные вещи, заехала к ним домой, забрала малого – и ушла.
– И куда ты ушла? – спросил я.
– В никуда.
– То есть как в никуда?
– Я вернулась к своим родителям, которые меня совсем не ждали. Матери было и так несладко. Проблемный брат, отец… который как раз пил в то время, а тут ещё дочка с опухолью в голове и с малолетним ребенком пожаловала в их маленькую квартиру… Но всё равно, конечно, они меня хорошо приняли – с заботой и любовью.
Я достал из бардачка книгу, дал Алине и попросил открыть на какой-нибудь странице. Это был сборник стихов латиноамериканских поэтов. Старая потрепанная книга ещё 80-х годов, я когда-то купил её на блошином рынке. Я обожал многие стихи из этой книги, но никогда не читал её полностью. Открывал от случая к случаю и получал наслаждение от какого-нибудь случайно и удачно найденного стихотворения. Бывало попадались стихи, которые мне не нравились, а иногда находились – настоящие шедевры поэзии. Кроме того, этот сборник был для меня своего рода «книгой Таро», как гадальные карты. Часто, когда мне нужно было принять какое-то решение, и я не был точно уверен в правильности выбора, я вслепую открывал книгу на любой странице и на основании прочитанного стихотворения принимал решение. Я искал своего рода знаки, которые могли бы дать правильное направление.
Алина взяла книгу, что-то в неё прошептала и открыла.
Стих, который был на этой странице, никогда раньше мне не попадался, хотя сборник этот был у меня уже много лет. Это был стих Пабло Гевары и назывался он «В ночи». Мы вместе прочитали его:
Когда я объединяюсь с теми, у кого нет
иного огня, кроме воображаемого,
иного холода, кроме отчаяния,
там, где отдыхает мой слух