Луна над Бездной
Шрифт:
Глаза кузнеца были пусты. Его лицо ничего не выражало. Это было живое лицо здорового цвета, но своей пустотой оно пугало куда больше, чем те же зомби или вурдалаки, от которых веяло голодом или ненавистью.
— Я должен с вами поговорить, — произнёс он пугающим ледяным голосом, лишённых каких-либо интонаций.
— Он жив, — произнёс Танкар. — Но я вообще не вижу у него ауры. Даже у животных аура есть, а у него нет. Похоже, нечто лишило его души.
— Я пришёл по просьбе Хуштума, жреца Шторма и правителя подводного города Акх'тар, — продолжил кузнец.
— Это он
— Его люди. Они похитили меня, а Хуштум подчинил своей воле.
— Теперь ясно, — ответил Танкар. — За похищениями людей всё-таки стоят твари Бездны. — Во имя добра мы вырежем весь их городишко, до последней богомерзкой твари. А начнём с тебя, человек без души.
— Я не боюсь ни смерти, ни боли, — спокойно сказал Теодор. — У меня действительно нет души и личности. Хуштум блокировал мои верхние чакры.
— Хуштум! Я знаю, ты где-то рядом. Выходи! — возбуждённо крикнул командор храмовников.
И Хуштум показался перед нашими взглядами. Только не во плоти и крови, а в виде «призрака», магической проекции. Он оказался октопоидом — фиолетовым существом с человеческим телом и головой, похожей на кальмара.
— Хуф'т ф'ыхщ ху'рхм, — произнёс Хуштум с характерным для своей расы акцентом, глотая гласные.
«Вижу проклятых чужаков» — перевёл я с харгия. Я знал этот язык отлично, но храмовникам не следовало этого знать.
— Мой сюзерен — хуфут и не говорит на вашем языке, — сказал кузнец. — Но через мыслеобразы общается со мной. Я — его переводчик, посланник и гарант безопасности. Он ни за что не явился бы сюда лично, потому как наши доблестные, — он абсолютно без эмоций согнул пальцы, изображая кавычки, — рыцари добра не дали бы ему вернуться домой, поэтому и держит связь на расстоянии. Хуштум даёт слово, что если переговоры закончатся успехом, он разблокирует мои верхние чакры.
— Какие переговоры могут быть с тварью Бездны, которая помимо тебя похитила девять женщин?!
— Очень интересно, — абсолютно спокойным голосом произнёс Теодор, но на лице Хуштума в это время прочиталась ирония. — У нас к вам почти аналогичное обвинение, поскольку вы убили дюжину подданных Хуштума: хуфутов, эшхарготов и дагонитов.
— Мы?! — изумился Танкар.
— Может, и не вы лично, — ответил Теодор, — но кто-то из ваших людей. Была убита дюжина подданных Хуштума, и преступник оставил улику — вот этот длинный меч городской стражи, — продемонстрировал оружие «призрак» октопоида. — Поскольку простые люди не могут дышать под водой, это были храмовники, способные задерживать дыхание. Наше требование лишь одно — прекратить беспричинные убийства по расовому признаку. Остановитесь, или мы воспримем это как провокацию и объявление войны.
— И ты думаешь, я поверю? — спросил Танкар, обращаясь, скорее, к октопоиду, чем к человеку с блокированными чакрами. — Ваша раса — порождение зла, хуфут. В священных книгах сказано, что вы тайно правили в мире Курратун, ломая волю людей до тех пор, пока их не победил полубог Звёздный Странник, также известный как Ястреб.
— Я знаю, о чём ты говоришь, храмовник. В мире Курратун действительно были хуфуты-узурпаторы. Но это были всего
— Думаю, ты заговариваешь мне зубы…, - произнёс командор.
— Остановитесь! — крикнул я. — Разве вам не очевидно, что происходит?! Часть людей нашлась, так? Теодор нашёлся, так? Значит, пропали девять женщин. Глубоководные их не похищали, незачем — это первое. Октопоид утверждает, что он не при делах, это второе. Но — женщины куда-то пропали. Среди людей распространён миф, будто глубоководные похищают женщин для размножения. Значит, кто-то их похитил с той целью, чтобы мы подумали на глубоководных. Это — третье. А в подводном городе убиты граждане, и улики недвусмысленно указывают на стражу Дарвуда. Это четвёртое.
Вывод прост, — подытожил я. — Кто-то определённо сталкивает лбами людей и порождений Бездны. Мой ответ таков: стороны дают друг другу клятву, что не имеют отношения к нападениям, Хуштум отпускает Теодора и возвращает его в адекватное состояние, после чего мы расходимся с миром.
Хуштум и Теодор кивнули, глядя на храмовника.
— Клянусь, — произнёс кузнец.
Командор же оглядел кузнеца-марионетку, октопоида и меня. Достал из-за пазухи трубку, набил табаком, закурил. После минуты раздумий он сказал мне:
— Сардэк, ты — истинный миротворец. Ты остановил назревающую войну между Бездной и Абсолютом. И действовал как настоящий следователь: из тебя получится отличный страж порядка. Выходи в ближайшие дни на службу, криминалист. Вместе мы узнаем, кто же стоит за всеми этими провокациями. А ты иди с миром, Хуштум. Клянусь, что не имею отношения к тем убийствам. И отпусти Теодора.
— Я держу слово, — ответил Теодор, а проекция октопоида поклонилась нам и с шипением растворилась в воздухе.
Сам же кузнец с грохотом упал на землю, прямо лицом в лужу.
— Твою же ж мать! — выругался он, медленно вставая и стряхивая с головы глину. — Где я, Дагон побери, нахожусь?! Почему я упал лицом в грязь?! Я же не пил сегодня! Заработался, наверно, вот и отрубился, и приснилось, будто стал игрушкой в руках морского дьявола…
По поведению кузнеца было очевидно, что его чакры вернулись в норму.
— А вы какого хрена уставились?! — рявкнул он. — Помогите мне встать. До кузни уж сам как-нибудь доковыляю.
Пока мы помогали Теодору подняться, я шепнул Рамиру:
— Думаю, ты извлёк из этого жизненный урок. Командор уже староват, чтобы усваивать истины, противоположные тому, что вдалбливали ему всю жизнь. Но ты, думаю, всё понял.
— Хаос и порождения Бездны не есть зло, — так же шёпотом ответил мой друг.
— Верно, — улыбнулся я. — Как и Абсолют не всегда есть добро. И, самое главное: если кто-то отличается от тебя, но не несёт при этом вреда обществу, то ненавидеть его за одно лишь это — не просто плохо, а глупо и нелепо.