Луна над Эдемом
Шрифт:
Доминика догадалась, что он тоже не смог уснуть и поэтому так рано уже был в седле. Может быть, он хотел осмотреть свои чайные плантации, а может быть, он решил отправиться на поиски Лакшмана.
При воспоминании о Сите и случившейся трагедии Доминику снова охватила дрожь. Ей было даже страшно представить, что должна была испытывать бедная девушка, прежде чем броситься в бурный поток и разбиться о скалы внизу, которые, возможно, как и сейчас, были окутаны туманом.
Стараясь отогнать от себя эти мрачные мысли, Доминика взяла висевший
Сшитый из тончайшего муслина, он был отделан кружевом и украшен бирюзовыми бантиками и казался ей слишком шикарным, чтобы носить его в спальне.
Однако, оглядевшись по сторонам, она должна была признать, что ее внешний вид прекрасно гармонирует с окружающей обстановкой.
Накануне вечером она была слишком взволнована и смущена встречей с Джеральдом Уорреном, чтобы как следует осмотреть дом, но тем не менее она успела заметить, что он был отделан с большим вкусом, столь необычным для мужчины, даже если он и был умелым строителем.
У нее осталось смутное воспоминание о мебели из черного эбенового дерева, представлявшего самый ценный материал, с которым работали цейлонские столяры-краснодеревщики, часть мебели была сделана из атласного дерева, которое в больших количествах росло на острове.
В ее прелестной спальне стоял комод из палисандрового дерева, высоко ценимого знатоками.
По приезде Доминика обнаружила, что все комнаты названы именами цветов.
— Где будет спать Доминика? — спросил лорд Хокстон у своего племянника.
— Я сказал слугам, чтобы ее вещи отнесли в комнату» Белого Лотоса «, — ответил Джеральд, — а вы разместитесь в соседней, которую, по-моему, вы называете комнатой» Красного Лотоса «.
В его голосе прозвучал оттенок высокомерного презрения, словно он находил эту идею крайне нелепой. Но Доминике очень понравились эти названия.
Огромные цветы лотоса, белые и красные, являли собой такое великолепное зрелище, что было понятно, почему жители Востока относятся с таким благоговением к этому чуду природы.
Один ученый-ботаник рассказывал ей, что индусы считают, будто лотос существовал еще до того, как был создан мир, и все на земле произошло именно из этого цветка, отличающегося величием и совершенством.
Он показал ей гигантский красный лотос, который напомнил Доминике темно-пурпурную розу, мирно покоившуюся на огромных зеленых листьях, плававших в воде.
— Мне приходилось видеть огромные озера в тех местах, где ни разу не ступала нога человека, поверхность которых была полностью покрыта красными и белыми цветами лотоса, — рассказывал ей ученый. — Лотос считается цветком Будды, поэтому он служит основанием для большинства его статуй.
Доминика была уверена, что лорд Хокстон вспоминал именно об этом, когда продумывал интерьер ее спальни.
Темно-зеленый ковер на полу напоминал листья, а спинка кровати была вырезана в виде
Единственная картина, висевшая на стене, изображала Будду, сидевшего в окружении полураспустившихся бутонов лотоса. Она была написана с таким мастерством, что ее красота вызвала отклик в душе Доминики и пробудила в ней те же чувства, которые она испытывала, слушая музыку.
Неожиданно растрогавшись, Доминика снова подошла к окну, надеясь увидеть лорда Хокстона, но его нигде не было. Лишь яркий солнечный свет заливал все вокруг, сверкая и переливаясь в брызгах водопада, и буйные краски цветов в саду казались еще ярче.
» Мне кажется, я вижу, как они распускаются под лучами солнца «, — подумала Доминика.
Она долго смотрела на цветы и на долину, где постепенно рассеивался туман, пока наконец не спохватилась, что ей уже давно пора одеваться.
Из ее спальни дверь вела в ванную комнату, и, умывшись, Доминика надела одно из очаровательных муслиновых платьев, которые мадам Фернандо называла» простенькие утренние платья «.
Доминике они вовсе не казались простенькими, но они были ей к лицу, а поскольку ей хотелось выглядеть как можно лучше, она по-новому уложила волосы. Нежными волнами они спускались на ее щеки, а сзади были заплетены в длинную толстую косу, заколотую высоко на затылке.
Ей было трудно справляться с такими длинными волосами, а эта прическа не требовала особых усилий и к тому же очень ей шла, при этом добавляя ей роста.
Едва она успела завершить свой туалет, как в дверь постучали.
— Войдите! — сказала она.
Вошел слуга, держа в руках поднос, на котором стояли небольшой чайник с чаем, чашка и кувшинчик с молоком.
— Доброе утро, Нона, — произнес слуга, используя португальское слово, которое соответствовало обращению» мадам «.
— Доброе утро, — ответила Доминика.
— Вы рано вставать, Нона, — с улыбкой заметил слуга. — Я приносить чай, но на веранда есть завтрак.
— В таком случае я буду пить чай на веранде, — улыбнулась Доминика.
Слуга пошел вперед, показывая ей дорогу. На широкой веранде, куда вели двери из столовой, на столе, застеленном белой льняной скатертью, был накрыт завтрак.
Не было видно ни лорда Хокстона, ни Джеральда, и Доминика не могла решить, следует ли ей ждать их.
Но у слуг на этот счет сомнений не было, они сразу же налили ей чаю и положили на тарелку кусочек папайи.
Доминика приступила к еде, поскольку этого, видимо, от нее и ждали, стараясь есть очень медленно» в надежде, что лорд Хокстон скоро появится.
Не успела она проглотить нескольких кусочков, как из-за дома со стороны озера появился Джеральд. Он, очевидно, купался, и на нем были надеты одни только шорты.