Луна над Сохо
Шрифт:
Закончив работу, я вышел из системы. Сержанту Стефанопулос не удалось обнаружить никакой связи между нашими двумя с половиной жертвами. Более того, и Сент-Джон Джайлз, и Сэндбрау пришли в клубы, где повстречали таинственную убийцу, просто так, ничего заранее не планируя. В комментариях к основному протоколу Стефонопулос выдвигала версию, что оба парня — случайные жертвы, в отличие от Джейсона Данлопа, которого выслеживали преднамеренно. Я был согласен — во всяком случае, потому что Бледная Леди, как я теперь ее мысленно называл, вступила в контакт со своей жертвой в людном месте, в присутствии многих потенциальных свидетелей. Возможно, это она так поддерживает
Позвонила мама и напомнила, что сегодня после ланча я собирался познакомить папу с ребятами из группы Сайреса. Я сказал, что она уже третий раз звонит по этому поводу, но мама, как обычно, пропустила мое замечание мимо ушей. Я заверил ее, что буду вовремя. И подумал, не позвать ли еще и Симону, но потом решил, что лучшее — враг хорошего и не стоит пока рисковать и знакомить ее с родителями. Особенно с мамой.
Но все равно позвонил ей, и она заверила, что вся истосковалась по мне. В трубке послышался отдаленный женский смех и какие-то реплики, но ничего нельзя было разобрать — говорили слишком тихо. Сестры, подумал я.
— Я прямо-таки умираю с тоски, — сказала Симона, — может, заглянешь, изнасилуешь меня в свободную минутку?
— А как же правило, — спросил я, — насчет мужчин и десяти вечера?
— Ну, у тебя в кровати, наверное, всегда полно народу… — промурлыкала она, и на заднем плане послышался новый взрыв смеха.
Интересно, подумал я, нельзя ли привести ее сюда, в «Безумие»? Найтингейл в принципе-то никогда не запрещал приглашать гостей с ночевкой, но я отнюдь не был уверен, что смогу так, между делом, спросить его об этом. Можно, конечно, и в каретном сарае заночевать, но диван для двоих слишком тесный. Однако поразмыслить на эту тему все же стоило.
— Перезвоню тебе позже, — сказал я и положил трубку.
Потом от нечего делать просмотрел цены отелей в центре Лондона — и понял, что об этом лучше сразу забыть даже при моем устойчивом материальном положении.
И тут я внезапно осознал, что всего две недели назад эта девушка безутешно горевала о своем погибшем возлюбленном Сайресе Уилкинсоне, бывшем саксофонисте группы, с которой мой папа собрался сегодня репетировать. Еще одна причина, по которой не стоит ее приглашать, подумал я.
Насколько мне известно, в каждом муниципальном жилом доме есть так называемые общественные комнаты. Очевидно, идея утрамбовывать людей в помещение как селедку в бочку очень привлекает архитекторов и проектировщиков. Возможно, они убеждены, что «общественные комнаты» могут компенсировать, например, отсутствие палисадника. Или — в некоторых домах — добавят площади, чтобы было где протолкнуться. Может быть, такие проектировщики с упоением воображают, как жители дома станут устраивать стихийные пролетарские гулянья и состязания по проталкиванию. На самом-то деле основных функций у этих комнат всего две: здесь рекомендуется проводить детские праздники и собрания жильцов дома. Но сегодня мы, наплевав на все предписания, решили устроить в общественной комнате репетицию джаз-бэнда.
Поскольку Джеймс был ударник, у него имелась машина — весьма потрепанный фургончик, который можно оставить с открытой дверью, ключом зажигания и запиской «Бери кто хочет!» на лобовом стекле — и спокойно уйти. А через некоторое время вернуться и обнаружить его на том же месте. Когда я помогал Джеймсу выгружать ударную установку, он сказал, что специально ездит на такой машине.
— Я
Нам пришлось сделать еще три ходки туда и обратно, пока перетаскали все инструменты. Как раз в это время в школах закончились уроки, благодаря чему вокруг подъезда скоро собралась толпа будущих уличных хулиганов. В Глазго хулиганы, несомненно, крупнее и крепче, потому что на этих Джеймс не обратил ни малейшего внимания. В отличие от Дэниела и Макса, которым явно было неуютно. Никто не способен на столь неприятное любопытство, какое могут проявлять тринадцатилетние подростки, которые забили на уроки и слоняются по улице. Одна тощая девчонка-метиска, склонив голову набок, спросила:
— Вы что, музыканты?
— А похожи? — спросил я.
— Что играете? — спросила она. Ее компания заржала, словно по сигналу. Я учился в школе вместе с их старшими братьями и сестрами. Они все меня знали — и все равно считали возможным потешаться надо мной.
— Джаз, — ответил я. — Вам не понравится.
— Ясно. А какой — свинг, латиноамериканский или, может, фьюжн?
Свита снова принялась хихикать и показывать на нас пальцами. Я окинул девочку вызывающе-презрительным взглядом, но она его проигнорировала.
— Мы проходили джаз по музыке в прошлой четверти, — сказала она.
— Спорим, твоя мама тебя уже обыскалась?
— Не-а, — ответила она, — а можно нам послушать?
— Нельзя.
— Мы будем тихо сидеть.
— Нет, не будете.
— Откуда ты знаешь?
— Я предсказываю будущее, — произнес я.
— Не может быть.
— Почему это?
— Потому что это нарушило бы перчинно-следовательные связи, — сказала она.
— Вот что получается, когда маленькие дети смотрят «Доктора Кто», — заметил Джеймс.
— Причинно-следственные, — поправил я.
— Одна фигня. Ну, можно мы послушаем?
Я разрешил, и они сидели тихо целых две минуты (дольше, чем я ожидал), пока музыканты играли «Airegin». [34]
— Это твой папа, да? — спросила девчонка, когда отец явился. — Я и не знала, что он музыкант.
Очень непривычно было видеть отца за клавишами в окружении других музыкантов. Я никогда не был на его выступлениях, но в памяти у меня осталось множество черно-белых фотографий, на которых он с трубой. Он старался подражать Майлзу Дэвису и держать ее, словно винтовку в парадной стойке. Но и на клавишах он играл хорошо, даже я это понимал. Однако мне все равно почему-то казалось, что синтезатор — не его инструмент.
34
«Airegin» — классическая джазовая композиция, написанная в 1954 году американским саксофонистом Сони Роллинзом. Ее название — слово «Нигерия», написанное наоборот.
Эта мысль не давала мне покоя даже после того, как они закончили играть, и я никак не мог понять почему.
После репетиции я решил, что мы все дружно отправимся в «Ананас» на Левертон-стрит и пропустим по кружечке, но мама пригласила всех к нам домой.
На лестнице меня тормознула та самая языкастая девчонка, которая просилась послушать репетицию, — правда, уже без компании.
— Я слышала, ты умеешь колдовать, — сказала она.
— Кто тебе сказал?
— У меня свои источники, — ответила она. — Так это правда?