Луна предателя
Шрифт:
Вылезая из-под кровати, Алек увидел в золе камина, как раз под решеткой, что-то красное. Стоя, он этого не заметил бы.
Опустившись на четвереньки, юноша выудил обгорелую шелковую кисточку, темно-красную с синим. Алек не думал, что Торсин может носить одежду с подобными украшениями, но ауренфэйе часто отделывали кистями свои плащи и туники, А также сенгаи.
Алек осторожно отряхнул находку от золы; сердце его снова заколотилось от волнения. Кисточка была как раз такой формы и размера, какие он видел на головных уборах вирессиицев. Кто-то
«Значит, ее не хватятся», — рассудил Алек, пряча добычу в кошель на поясе.
Юноша провел остаток утра, слоняясь вокруг тупы клана Катме в надежде завести разговор с кем-нибудь из слуг. Он был очень искусен в подобных уловках, но сегодня ему не повезло. Враждебные взгляды и отчетливо произносимое «гаршил» показывали, что слишком углубляться на враждебную территорию не стоит.
«Наверное, все свое везение на сегодня я уже израсходовал», — огорченно подумал Алек.
Те несколько улиц на границе тупы, которые он рискнул обойти, не имели обычных злачных мест. Неприветливые покрытые татуировкой лица смотрели на него из окон и с балконов. Никто здесь, похоже, не интересовался выпивкой или игрой в кости. Или катмийцы так не любят чужаков, что все таверны расположены в глубине, подальше от любопытных оскверняющих взглядов?
К полудню Алек сдался и решил вернуться домой. Однако, повернув за очередной угол, он обнаружил, что заблудился.
— Пальчики Иллиора! — пробормотал он, оглядывая ничего ему не говорящие окрестности.
— Святотатство не поможет тебе, полукровка. Здесь следует произносить истинное имя Светоносного! — Из двери в нескольких ярдах от Алека вышла женщина; ее покрытое татуировкой лицо под черно-красным сенгаи было бесстрастным. На женщине не было обычных тяжелых украшений, которые Алек считал непременной принадлежностью клана Катме, но ее туника была расшита рядами серебряных бусин.
— Я никого не хотел оскорбить, — ответил Алек. — Ты можешь поберечь свою магию: я заблудился и без посторонней помощи.
— Я все утро слежу за тобой, полукровка. Что тебе здесь нужно?
— Мне просто любопытно осматривать город.
— Ты лжешь, полукровка!
«Так, может быть, катмийцы все-таки читают мысли, или просто я выгляжу таким виноватым?»
Постаравшись напустить на себя независимый вид, Алек ответил:
— Приношу тебе свои извинения, катмийка. Мы, тирфэйе, всегда так поступаем, когда то, чем мы заняты, никого больше не касается.
— Так, значит, двуличность подчиняется собственному этикету? Как интересно!
Алеку показалось, что на покрытом черными линиями лице промелькнула улыбка.
— Ты говоришь, что следила за мной, однако я тебя не видел. Ты шпионила?
— А ты шпионил за благородным Торсином, когда он приходил сюда по приглашению нашего кирнари прошлой ночью, полукровка?
Отрицать не было смысла.
— Это тебя не касается. И меня зовут Алек-и-Амаса, а не полукровка.
— Я знаю.
— Идти туда, откуда пришел? — проворчал Алек. — А что же еще мне остается?
На этот раз, однако, ему удалось выйти в знакомый район неподалеку от здания, где заседала лиасидра. Не имея других дел, Алек вошел внутрь и уселся в уголке, глядя на участников переговоров. Особенно внимательно он присматривался к Торсину.
Когда в переговорах был объявлен перерыв, Алеку удалось привлечь внимание Серегила. Алек поманил его за собой и быстро свернул на пустынную улицу.
— Нашел что-нибудь в тупе Катме? — с надеждой спросил его Серегил.
— Нет. Не там. — Набравшись мужества, Алек рассказал другу о том, что обнаружил в комнате Торсина, совсем позабыв о свидании Ниала с Амали.
Серегил недоверчиво взглянул на него, потом прошептал:
— Ты вломился в комнату Торсина? Потроха Билайри, разве я не говорил тебе, что следует подождать?
— Да, но если бы я тебя послушал, мы не имели бы этого, верно? — Алек показал Серегилу вирессийскую кисточку. — Да что с тобой? Член собственной команды Клиа тайком видится с врагами, а ты говоришь «подожди»? В Римини ты сам бы уже побывал в его комнате!
Серегил сердито посмотрел на него и покачал головой.
— Здесь все иначе. Не за пленимарцами же мы гоняемся.
Ауренфэйе — союзники Скалы по духу, если не по делам. Никто не замышляет убить принцессу. А уж Торсин!..
— Но это может оказаться тем самым доказательством, которое нужно Клиа: доказательством двуличия Торсина.
— Я думал об этом. Торсин ищет благоволения Юлана не из симпатии к нему. Он боится, что если мы обидим вирессийцев, то проиграем: и Гедре не получим, и Вирессы лишимся. Впрочем, если Торсин решил действовать за спиной принцессы…
— Как он вел себя по отношению к лиасидра?
— Ты имеешь в виду, не бросал ли он виноватых взглядов и не обменивался ли тайными знаками? — спросил Серегил со своей кривой улыбкой. — Ничего такого я не заметил. И мы с тобой не учли еще одной возможности: Торсин мог действовать по поручению Клиа, а нам, остальным, знать об этом не положено.
— Что ж, это возвращает нас к тому же вопросу: что нам следует предпринять?
Серегил пожал плечами.
— Мы с тобой наблюдатели. Вот и будем наблюдать.
— Кстате о наблюдениях… Я утром видел Ниала с Амали.
— Вот как? — Новость явно заинтересовала Серегила. — И чем они занимались?
— Она тревожится о муже и обратилась к Ниалу за сочувствием.
— Они когда-то были любовниками. Между ними определенно сохраняется связь. А что ее беспокоит?
— Я не все слышал, но похоже, что споры в лиасидра ему тяжело даются.
Серегил нахмурился.
— Это никуда не годится. Нам нужно, чтобы он сохранил силы. Не думаешь ли ты, что Ниал и Амали — все еще тайные любовники?