Луна в кармане
Шрифт:
или еще что-то…
Портрет. Горячий шоколад.
– О господи! – воскликнула я. – Вчера вечером… Я совсем забыла!
– Что забыла? – поинтересовалась Морган.
– Он же собирался приготовить для меня горячий шоколад вчера!
– Серьезно? – девушка выпрямилась. – Ого, у него выходит отлично! Зуб даю, он делает его просто
шикарно. Добавляет молоко, а не воду, а еще…
– Морган. – Изабель закрыла журнал.
– Что?
– Заткнись. – Она повернулась
– О Нормане?
– Нет, о Линкольне! – раздраженно отозвалась она. – Да, о Нормане.
Я снова посмотрела в окно. Он сидел на капоте машины. Сегодня на нем была оранжевая
футболка и черные очки «RayBan». Что я о нем думаю? Ну, он симпатичный. И он был очень
дружелюбен ко мне с самого первого дня. Но он… Он не Джош.
Хотя, с другой стороны, он и не Чейз Мерсер.
– Я не знаю, - честно призналась я. – Он мне нравится, но он такой…
– Какой?
Мне вспомнился Джош – красивый своей классической красотой. А Норман… Ну, он любитель
мобильников, подвешенных к потолку, и фигурок животных на приборной панели.
– Он просто… Ну совсем мой тип.
– Твой тип, - повторила Морган.
– А кто же тогда «твой тип»? – уточнила Изабель.
– Вы же понимаете, что я имею в виду! – воскликнула я. – Он коллекционирует очки, а его
машины… Я не знаю, как еще это объяснить, просто он… Норман. Вы же понимаете!
– Нет, - Изабель сложила руки перед собой. – Не понимаем.
– Он милый, - вздохнула я. – Но я не думаю, что могла бы просто взять и пойти с ним куда-то. Он
немного не от мира сего. Ты же знаешь, о чем я, Изабель.
– Нет, не знаю, – медленно проговорила она. – Зато мне прекрасно известно, что ты появилась
здесь со странным цветом волос и в черной одежде, и я уж не говорю о твоем идиотском кольце в
губе, и была настолько забитой, насколько можно себе представить. И «не от мира сего» - это
самое мягкое выражение, которое я могла бы употребить тогда, говоря о тебе.
– Изабель, - предупреждающе сказала Морган, но девушка снова отмахнулась от нее.
– Слушай, Коли. Не позволяй первому встречному симпатичному парню забыть, какая ты. Я бы
никогда в жизни не стала помогать тебе, если бы знала, что ты превратишься в такую же девчонку,
которая пришла сюда и стала оскорблять тебя.
– Я и не превратилась! – ее слова задели меня.
– Прямо сейчас ты – это она и есть. – Изабель снова открыла журнал. – Норман – милейший,
дружелюбнейший парень из всех, кого я знаю, а если ты считаешь, что он недостаточно хорош для
тебя, то ты, видимо, лучше всех нас.
– Этого не говорила, - возмутилась
в сторону.
– А иногда говорить и не нужно, - заметила Изабель. – Люди могут все понять и так.
Она была права. И Мира была права. Я развязала фартук и положила на стойку, а затем пошла в
ванную комнату. Плеснув в лицо водой, я уставилась на свое отражение. Новая прическа, новая
форма бровей. Новая я. Если Изабель права, а она права, то я никогда не прощу себе, что
позволила общественному мнению управлять моими действиями и решать за меня, с кем я
должна общаться. Моя мама никогда не забывала о том, каково ей приходилось, когда она была
толстой. Если забуду я – значит, я ничем не лучше Кэролайн или Беа.
Норман был милым со мной, он принял меня лучше, чем все остальные в самом начале, если не
считать, конечно, Миры, а я отталкиваю его. Так это и есть моя благодарность? Я покачала
головой, не веря, что оказалась способна на такое.
Он был именно таким, каким его видели окружающие – открытым и увлеченным, приветливым и
наблюдательным, чутким и тактичным. Он наблюдал за мной в первые дни работы, подсказывал
что-то, если я не справлялась, и угощал вкусным. Он никогда не отказывал в помощи мне, Мире,
Морган или Изабель, в его машине всегда находилось место для чьих-либо вещей, которые
требовалось подвезти.
Норман для меня – это самые лучшие качества, какие только могут быть в человеке, а еще
неповторимая индивидуальность, любовь к искусству и… И то, как я ранила его, выкинув из
головы данное ему обещание.
Когда я, наконец, осмелилась заговорить с Морган о нем, она подняла голову и улыбнулась, точно
ждала моего вопроса.
– Ох, Норман, - вздохнула она, когда мы протирали подносы перед закрытием, а затем бросила
взгляд в кухню, где он и Бик наводили порядок. – Он просто чудо.
– Да, - тихо согласилась я. Если кто и мог простить мне мое недавнее поведение, то только Морган.
– Так что у него за история?
Морган отложила поднос и серьезно посмотрела на меня.
– У него проблемы в семье. Его отец – Норм Карсвелл, владелец нескольких авто-магазинов. Ты,
наверное, видела рекламные плакаты по всему Колби и их ролики по телевизору. Возможно, он и
сам попадался тебе на глаза, в выпусках новостей, например. Он всегда много кричит и
рассуждает о выгодных сделках, размахивая руками.
– Точно, – припомнила я мужчину в костюме, который часто появлялся в рекламе в промежутках