Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
– Надеюсь, Кон, вы понимаете, что дело срочное.
– Понимаю. Один вопрос, Леон. Болл пойдет туда без напарника?
– Ни в коем случае.
– Правильно, – одобрил врач. Как минимум двое… Но где вы возьмете второго? Болл – единственный на судне человек-рыба.
– Эту проблему мне и предстоит сегодня решить, – сказал Дуговский. И, криво усмехнувшись, добавил: – Решать проблемы входит в мои обязанности, Кон.
– Желаю удачи. Да, кстати, мой вам совет: Боллу и его будущему напарнику вовсе не обязательно знать о несчастье, постигшем Дюмона. То есть, дать кое-какую информацию, конечно, потребуется, но постарайтесь оттянуть разговор до самого погружения. И без этих… – врач ткнул пальцем в дверь, – живописных подробностей.
– Все уже знают.
– Не все. Час довольно ранний… Предупредите своих коллег и корабельную команду.
– Сомнительное предприятие… Но вы, наверное, правы.
Дуговский кивнул и повернулся, чтобы уйти. По коридору навстречу шел сменившийся с вахты радист.
– Шеф, вас разыскивает помощник капитана, – сказал он, как только они поравнялись. – Всплыл радиобуй-автомат типа «Ремора». Нет, нет, никакой передачи, тоже одни позывные. Он всплыл по графику, я проверял.
– Кто там у вас на вахте?
– Го Пин и Ян Неедлы. На радарах – Окада Сокура.
– Хорошо, Фриц, отдыхайте, – сказал Дуговский.
Суеверно подумал: «Несчастливый радист. Только заступит на вахту – жди неприятностей».
Распахнув двери штурманской рубки, Дуговский зажмурился: через широкое окно переднего обзора проникали лучи утреннего, но уже горячего солнца, обещая знойный тропический день.
– Доброе утро, Джеймс. Впрочем, недоброе…
Неразговорчивый штурман кивнул. Кивнул, то ли соглашаясь – «недоброе», то ли здороваясь. Открыл рот, но только для того, чтобы вставить в него незажженную трубку. Дуговский окинул взглядом приборы, стенды навигационных машин, шагнул к наклонному экрану карт-вариатора. Впился глазами. Штурман развернул вращающееся кресло к пульту. Спросил, не выпуская трубки из зубов:
– Какой квадрат, сэр?
– Вся акватория Индийского океана.
Штурман недоуменно посмотрел Дуговскому в спину, пожал плечами и потянулся к верньерам.
– Готово, сэр.
– Нет, Джеймс, мне нужен батиальный вариант. И, будьте любезны, дайте фильтр на окно – солнце мешает.
Штурман отложил трубку в сторону, опустил руки на клавиши. Полость между стеклами быстро заполнилась коричневой на просвет жидкостью – светофильтром. Все в рубке окрасилось в йодистый цвет. На мелкомасштабной карте Индийского океана проступила кружевная паутина изобат.
Обращаться за помощью на континент Дуговскому не хотелось. Он даже не взглянул на серую краюху западного побережья Австралии. Он знал, что мельбурнский комитет по глубоководным исследованиям весьма неохотно откликается на подобные просьбы: у самих, дескать, дел по самое горло. Поможет разве только SOS. И то, извольте, видите ли, объяснить им все открытым текстом, а уж они там сами решат, стоит ли торопиться. Нет, это на крайний случай, когда иного выхода не будет…
В рубку вошел помощник капитана. Прямо с порога:
– Шеф, мезоскаф взят на борт. Какие будут дальнейшие распоряжения?
– Послушайте, Ивен, – Дуговский потер переносицу, что-то припоминая. – Вы, кажется, делите вашу каюту с мистером Боллом?
– Да. Но я не в претензии.
– О, дело не в этом. Вы видели его на палубе сегодня утром?
– Нет, шеф. Мистер Болл обычно просыпается в восемь. По местному времени. В этом отношении он пунктуален.
– Вот что, Ивен… По причинам, о которых вам нетрудно догадаться, он пока не должен знать подробностей ночного происшествия. Надеюсь, вы меня поняли.
– Разумеется, шеф.
– Я прошу вас предупредить об этом моих коллег и команду судна. Лучше по радио. Чтобы слышали все, кроме Болла. Я на вас полагаюсь.
– Будет сделано, шеф.
– И последнее: распорядитесь найти и выловить радиобуй-автомат тина «Ремора». Он только зря засоряет эфир позывными. У меня все.
– Слушаюсь, шеф.
Помощник вышел.
– Джеймс, – обратился Дуговский к штурману. – Дайте команду радистам обшарить эфир. У меня есть основания предполагать, что где-то в районе глубоководной впадины Кокос, а может быть, и ближе, в районе нашей западно-австралийской, проводятся научно-исследовательские работы океанологического профиля.
Штурман вынул трубку изо рта и, не меняя позы, ткнул дымящимся мундштуком в сторону карт-вариатора:
– Взгляните, сэр. Это, кажется, то, что вам нужно. Курс локально выделен в более крупном масштабе.
На экране Дуговский увидел что-то вроде силуэта сильно растянутой и слегка изогнутой пружины.
– Станции?
– Да, сэр. Стодвадцатичасовая непрерывная запись.
– Откуда?
– Я всегда записываю курс проходящих судов. Вернее, не я – машина. На всякий случай. Если, конечно, они дают свои координаты открытым текстом. Русские дают открытым текстом координаты временных станций.
– Так… – проговорил Дуговский. – Это советское океанологическое судно «Таймыр».
– Да, сэр. Дизель-электроход, семь тысяч тонн водоизмещением, порт приписки – Одесса. Начальник экспедиции Селиванов. Последняя станция в ста восемнадцати милях от нас, норд-норд-вест.
Дуговский тронул клавиш селектора:
– Алло, радиорубка! В срочном порядке свяжитесь с «Таймыром». От моего имени. От имени глубоководного сектора Международного института океанологии. Все, выполняйте.
– Джеймс, если у них на «Таймыре» есть гидрокомбист, они не откажут. Если, конечно, есть…
Но я об этом еще ничего не знал.
Гидрокомбист, как таковой, в штате научных сотрудников океанологического судна «Таймыр» не числился. Однако он был, хотя и выполнял совершенно другую работу, потому что основная его специальность – гидрофизика. Этим гидрокомбистом и гидрофизиком был я…
Я следил за медленным полетом альбатроса и не знал, что ответить Дуговскому. Передо мной – необъятная океанская ширь, золотая россыпь солнечных бликов.
– Да, – неожиданно для самого себя сказал я. – Согласен.