Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
«2:35. Вышел в воду. Вернусь через час. Болл». Что это взбрело ему в голову?.. Я схватил карандаш и на обратной стороне листка стал набрасывать идиотские знаки морзянки. Чушь какая-то, он меня просто разыгрывает!
Внезапно бункер содрогнулся от гула. Морзянка умолкла. Я отшвырнул карандаш и бросился к акварину. Непроглядная муть. Внешняя сторона стекла будто оклеена плотной желтоватой бумагой.
Гул нарастал. Работали компрессорные установки батинтаса. Я взглянул на часы, сверил их с салонным хронометром. Одно и то же: без десяти минут три. Значит, вел передачу не Болл! Часы и гудение компрессоров определенно указывали на то, что он еще не успел выйти из бункера…
Регулятор громкости на усилителе звуковой передачи введен до предела. Навалясь грудью на пульт, я кричу в микрофоны что-то однобразное, жуткое. Зеленые мотыльки на сигнальных глазках подрагивают в такт моему надрывному крику.
– Пашич, вернись! Вернись немедленно! Ты болен, ты гибнешь, вернись!..
Я кричал в воду, кричал со слабой надеждой настигнуть криком безумца, дать почувствовать ему его одиночество…
Болл вернулся раньше обещанного срока. Не переодеваясь, устало завалился в кресло, сорвал с лица кислородную маску и бросил на стол. На макушке жалко топорщились мокрые волосы.
– Что-нибудь случилось, Грэг?
– Да.
Пожалуй, нужно сварить ему кофе.
– Рассказывайте, – сказал он с явным недовольством.
– Нет, сначала мне хотелось бы выслушать вас.
Болл закашлялся, яростно сплюнул в носовой платок остатки легочного наполнителя, ответил:
– В такое случае, идите ко всем чертям!
– Хорошо сказано, Свен. Емко. Будем считать, что мы наметили точки сближения в вопросах взаимного понимания. Но вы раздражены, устали… Отдохните, пока я приготовлю кофе. Вам с молоком?
– Нет, мне покрепче. Почему вам нужно, чтобы я рассказывал первый?
– Грамматика. Я спал, а вы были заняты делом. События имеют тенденцию развиваться последовательно. Может быть, я выражаюсь недостаточно ясно?
Болл уткнул лицо в маску и все то время, пока я был занят кофейными манипуляциями, дышал кислородом. Он явно поторопился покинуть «колесо обозрений».
Я разлил кофе и бросил на стол пакет с глюкозой. Болл жадно схватил свою кружку.
– Спасибо, Грэг, но знайте, что я все еще зол. На вас, на себя.
– Отлично. В нашем проклятом деле злость играет роль стимулятора. Пейте с глюкозой, вам необходимо подкрепиться.
– Вы оказались пророком… Квантаберов я не нашел.
Кружку, поднесенную было к губам, я бесцельно подержал на весу и медленно опустил на стол. Так…
– Продолжать поиски ружей не стал, – добавил Болл. – Решил вернуться.
И правильно сделал. Представляю, каково ему было слышать в воде мой отчаянный зов.
– Нет, не потому, – сказал он, перехватив мой сочувственный взгляд. – Просто понял, что искать бессмысленно. Ведь я выводил на поиски Краба. Это его работа… – Болл кивнул в сторону акварина.
Я обернулся. Облако взбаламученных осадков нисколько не поредело, пелена желтоватого тумана оставалась такой же плотной, видимость – нуль. Вспомнилась тень. Круглая, со светлым вырезом посредине.
– Скажите, Свен, как долго Краб занимался этой бесполезной и, судя по теперешнему состоянию дна, очень кропотливой работой?
– Я вижу, вас интересуют подробности… – Болл задумчиво покачал пустую кружку. – Зачем? Клянусь, я не видел и не слышал ничего странного. Кроме подводного крика, конечно. Кстати, что надоумило вас орать на весь океан?
Я указал на динамик. Он, видимо, ничего не понял, но сказал:
– Ладно, тогда по порядку… По-моему, слишком прохладно, а? Вы не находите?
Он поднялся, включил электрообогреватели на полную мощность. Ноги окутала волна теплого воздуха.
– Так вот, Грэг, вы ошиблись вчера, я ничего не знал о бреднях швейцарца. Поэтому слово «аттол», даже прочитанное наоборот, оставалось для меня таким же загадочным. Вы уснули, бросив меня на растерзание вами же вызванных тревог. У меня крепкие нервы, но согласитесь, ваше вчерашнее поведение могло сбить с толку кого угодно… Поразмыслив, я решил вернуть квантаберы в бункер. Я был уверен, что делаю это напрасно: пока Манты в воде, за сохранность ружей нечего опасаться. Ведь я умышленно не стал отзывать скутеры в ангарный бокс, чтобы какой-нибудь бродяга спрут случайно не уволок опасную игрушку. Но сомнения не давали мне покоя. Лезть в воду самому не хотелось, и я сел за пульт. Подготовив программу для Краба, я дал приказ Мурене сделать все остальное. Запрограммированный ею Краб вскоре выполз из четвертого бункера. Он кружил в указанном секторе добрые полчаса. Наконец, мое терпение лопнуло, и я его отозвал. Выходило, что нужно идти за ружьями самому. Я оставил переговорное устройство включенным на случай, если мне понадобится что-нибудь передать. Не успел я выплыть из-под бункера, как меня оглушил рев динамиков: «Пашич, вернись!..» От неожиданности я выронил взятый с собой квантабер. Мистер Соболев кричит во мне, подумалось мне. Я быстро сплавал к четвертому бункеру и убедился, что ружья действительно исчезли. Вы продолжали кричать, и я вернулся. Вот и все, Грэг.
– Н-да, мало… Вам еще кофе?
– Не откажусь.
Я налил.
– Ну, и как вы объясняете исчезновение квантаберов?
– Кальмары, – сказал Болл. – Больше некому. Прошу прощения, но ваша версия меня раздражает. Насчет безумца, который бродит вокруг станции.
– Я этого не говорил.
– Конечно, – согласился Болл. – Вы об этом кричали. Давайте разберемся, как следует. По самым оптимистическим подсчетам, Пашич, если не погиб – а я совершенно уверен в обратном, – должен находиться в воде уже около семи суток. Позволительно будет узнать: как он ест, как он пьет и где подзаряжает аккумуляторы?
Я признался, что эти вопросы занимают меня самого.
– Давайте посмотрим, на чем основана ваша гипотеза, – продолжал наступление Болл. – Во-первых, надписи. Та, которую видели вы, появилась внезапно, вдруг. А если этому не поверить? Я думаю, загадочные буквы остались нам в наследство от наших предшественников, просто вы раньше их не заметили. Во-вторых, исчезновение ружей. Конечно, Манты расстреляли бы любого кракена, попади он в зону действия локаторов. Но мы не учитываем длиннорукости спрутов. Какой-нибудь десятирукий вор мог запросто дотянуться до квантаберов, скрываясь за бункером. А больше, по-моему, ничего особенного не произошло.
– Произошло, – я протянул Боллу его записку.
– Это писал я, – сказал он. – Ну и что?
– Взгляните на обратную сторону листа.
Болл посмотрел:
– Не понимаю.
– Это морзянка, которую я принял перед тем, как вы услышали мое знаменитое обращение к Пашичу.
– Бросьте меня разыгрывать! – Болл побагровел. – Есть вещи, мистер Соболев, которыми не шутят!..
– А на кой черт мне вас разыгрывать! – выкрикнул я и хватил кружкой о стол. Жалобно зазвенели осколки.