Лунная танка. Сборник рассказов
Шрифт:
И теперь им предстояло влететь в этот жуткий некрополь. Нет, не безобразного вида смерти боялся он, и не того, что во мгле придётся сталкиваться и прикасаться к трупам, он боялся, что спутница, не видевшая до сих пор этот театр смерти, не выдержит чудовищного зрелища. Но там… было темно. И зачем ей знать что там? Он решительно взял её за руку, другой рукой взялся за обод круглой двери и сильным рывком втянул себя и её туда.
Он решил пробираться вдоль стены, образующей правильное, замкнутое кольцо, с круглыми амбразурами выходов через каждые три метра, от которых тянулись такие же рукава переходов, как тот, по которому они летели сюда. Выходы светились серебряным, еле заметным светом, не нарушавшим, однако, мрак центрального отсека, освещавшим лишь ободок двери. «Если я правильно думаю, – рассуждал он, – то нужно пропустить четыре выхода, пятый будет как
Не так-то просто, как казалось ему вначале, было пробираться в кромешной темноте. Видения, что посетили мужчину накануне их совместного путешествия, вновь начали преследовать его. Ему чудилось, что за ним следят десятки глаз пребывающих здесь мертвецов. Он гнал от себя этот бред, и всё же чувствовал, что его тела кто-то изредка касается, точно проверяет, жив ли он ещё, или же мёртв, как они. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед, хотя руки и отказывались слушаться, костенея и теряя чувствительность. В невесомости, где все движения легки и не требуют почти никакого труда, он прилагал такие усилия, будто взбирался по вертикальной лестнице на одних руках с непомерным грузом, пристёгнутым ремнями к талии. Мышцы рук рвались от напряжения. Он тяжело дышал. От пота тело под комбинезоном стало мокрым и липким. Тем не менее, ему было холодно. Жуткий озноб пробирал его до мозга костей.
– А чем тут пахнет? – спросила женщина. Он тоже слышал тонкий, почти неуловимый аромат – запах тления, настолько слабый, что если бы не знал, что находится здесь, ни за что бы не определил, что испускает этот сладковатый дух. Вопрос женщины встряхнул его и заставил вспомнить, что он здесь делает и для чего ползёт. Мужчина откашлялся, чтобы появилась уверенность в голосе, и ответил:
– Не знаю. Должно быть, проводка горела.
Он оглянулся вокруг, но кроме темноты, ничего не увидел, даже женщину, которую для надёжности обхватывал ногами.
– Ты как там? – не прекращая перебирать руками, поинтересовался он.
– Ничего.
– Ты там держись, не отпускайся.
– Хорошо.
Всё ещё мерещилось, что вокруг него двигаются, заглядывая в лицо, покойники, норовят ухватить и привлечь к себе. Но короткий диалог с женщиной укрепил его, сделал бесстрашнее. «Нужно сосредоточиться на ней и только на ней. Не думать ни о чём, кроме нее. Господи, если бы не она, если бы её не было, давно бы сошёл с ума».
Он твердил себе, что не имеет права бояться, и полз, полз. Работа пошла живее и гораздо быстрее.
Они достигли первого выхода. Такой же «пылесосный шланг», какой они оставили позади, изгибаясь, тянулся куда-то. Слабый свет звёзд, струившейся сквозь полупрозрачные стены, после угольной темноты казался небывало ярким и больно резал глаза. Нагретый этим светом, воздух сквозил, устремляясь к центру гробницы. Он, прикрыв веки, глотал, как ему казалось, этот свежий, без привкуса тления воздух. Отдышавшись, он опять нырнул во тьму, и уже быстрым темпом дополз до второго выхода. Дрожа и от холода, и от усталости, пересиливая боль в пальцах и приступы тошноты, боясь обернуться и увидеть острый, пронизывающий взгляд покойника, он всё же смеялся. Беззвучно, робко, но смеялся. Ликуя, праздновал победу.
– Ты как там?
– Держусь.
– Держись, не отпускайся.
– Хорошо.
Какая-то энергия мощным, адреналиновым потоком хлынула из глубины его тела, когда он услышал её голос ещё раз. Какая-то злость, побуждающая преодолеть всё и вся на пути, появилась и вселила уверенность. Он вздохнул полной грудью и рывком направился к третьему выходу. Но путь преградило что-то. Он сделал над собой невероятно колоссальное усилие, чтобы не закричать от ужаса, чтобы не потерять самообладание, догадавшись, что это. Это что-то точно не хотело его отпускать, заключив в свои объятья, как бы он ни отталкивал, ни боролся, оно цеплялось за одежду чем-то кривым, похожим на крючья. Когда эти крючья касались лица, а он знал, что эти крючья ни что иное, как ледяные окостеневшие пальцы, он лишался сознания, но тут же заставлял приходить себя в чувство и продолжал бороться. И даже в эти минуты, которые показались часами, он не мог позволить себе выдать величайшую тайну – кем или чем наполнена эта комната. Он старался не проронить ни единого слова, ни единого звука, только хрипел, отбиваясь и атакуя невидимое существо.
Всю свою ненависть, всё своё презрение вложил он в толчок, что сам под действием этого мощного импульса устремился назад и больно ударился спиной об обод второй двери.
– Что произошло? – спросила женщина. До этого она весь пройденный путь молчала, решив не мешать своему проводнику. Она слышала, что в темноте что-то происходит, что он, тяжело дыша, усиленно рвётся или пробивается куда-то. Вздрагивания и резкие толчки передавались и её телу, как бы ни старался он, чтобы она этого не замечала. Понимая, однако, что расспросы не могут ничем ему помочь, а напротив даже отвлекут, она только крепче обнимала его и слушала, прильнув щекой к его спине, как бьётся его сердце. – Что произошло?
– Ничего, – коротко ответил он. – Ты как? Не ушиблась?
– Немножко. А ты?
– Нормально. Жив ещё, – пересиливая жгучую резь в спине, он старался говорить спокойно. – Сейчас отдышусь – продолжим.
– А что там было, с чем ты там боролся?
– Кабель. Шлейф какого-то кабеля. Запутался, – солгал мужчина.
– Тебе не тяжело? Может, я сама за тобой полечу?
– Нет! – испугано вскрикнул он. – Делай, как я сказал.
– Хорошо-хорошо, ты только не злись.
– Я не злюсь. Только делай, как я сказал, – более мягко попросил он.
– Ладно.
– Ты будешь делать, как я сказал? – настаивал мужчина, которому последний ответ женщины не показался убедительным.
– Да, – громко ответила она тоном капризной девочки, которая не смогла выпросить подарок.
– Тогда поплыли.
Нужно теперь подольше держаться стены, мысленно давал он себе указания, «мертвечина», должно быть, полетел к центру. Добравшись до третьей двери, он облегченно вздохнул: неужели препятствия кончились? Как пересохло горло; воды бы сейчас. Он вспомнил, что вторая дверь, которую миновали, по его представлению, час назад, хотя прошло не более десяти минут, как раз вела к блоку с запасами воды. Возвращаться? Ну, уж нет, необходимо двигаться к выбранной цели. Во что бы то ни стало, он будет там, где хоть на мгновенье почувствует себя на земле. И главное – даст ей это почувствовать. Мысль о воде, так некстати пришедшая, опалила рот и губы пустынным зноем. Путник, оказавшийся в раскалённых песках, не испытывал, наверняка, такой жажды, какую испытывал сейчас он. Дилемма: повернуть назад или продолжить путь к имитатору – встала перед ним более непреодолимым препятствием, чем оживший мертвец в темноте. Оставалось не так много времени. Нужно было спешить. А крюк за водой займет довольно много этого драгоценного богатства. Может… плевать на имитатор – напиться бы воды напоследок, ну, их, к черту, эти мечты о притяжении… Нет! Он приучил себя добиваться намеченной цели, как бы ни была длина дорога. Он отказывал себе во всём. Он поступил в то же учебное заведение, что и она, и окончил его на «отлично», несмотря на то, что это стоило ему неимоверных усилий. Изучать то, что не по душе, что никогда не нравилось и никогда не понравится – науки, при мысли о которых срабатывает устойчивый рвотный рефлекс. И всё же он постиг их, и был одним из лучших на факультете. Он из жил рвался, чтобы попасть в эту экспедицию, потому что в ней участвовала она. Он обрёк себя на бесконечное ожидание, лелея несбыточную надежду. И он понимал, шансы его изначально были равны нулю. И всё же он ждал, надеясь на что-то. И вот теперь, когда он вёл её туда, где дал себе клятву открыться ей, всё перечеркнуть ради какого-то глотка воды? Нет!
Он собрал всю волю в кулак, прикусил кончик языка, чтобы вызвать выделение слюны – хоть как-то утолить жажду, – и продолжил. На сей раз, он не делал остановок, чтобы отдышаться и спросить у неё, как она там, держится ли. Он твердил только одно – скорее, скорее, и работал, как неугомонный. И вскоре пулей влетел в заветный пятый выход.
– Ну, как ты? – спросил он, держась за одно из рёбер полупрозрачной стены перехода.
Ответа не последовало. Обернувшись, он с ужасом обнаружил, что её нет рядом. Он потерял её в лабиринте некрополя. Не раздумывая ни секунды, он рванулся обратно, презирая себя за то, что не следил, следует ли она его инструкциям. Он просто обязан был почувствовать, когда её пальцы разжались, и она отпустила его ремень. Ведь в какой-то момент стало легче лететь, но он решил, что это у него открылись дополнительные силы, так называемое «второе дыханье». Пока мелочные мысли о самом себе, о мучительной жажде и о том, как он страдает от неё, поглощали всего его, она, отцепившись, оказалась в полнейшей темноте среди трупов. Это – непростительно. Она же с ума сойдет, когда поймет, кто её окружает, от боли утрат, страха и одиночества.