Лунная ведьма
Шрифт:
— Пора, — сказал Рин, прекращая неприятный разговор. — Изменение пройдёт легче, если тебе не придётся бороться с тесной одеждой.
Оставшиеся пуговицы Жульетт расстегнула сама, и кожаное платье упало на каменистую землю. Пальцы сжимались и разжимались, полная луна над головой словно нырнула вниз и коснулась её обнажённой плоти. Сердце билось всё чаще и чаще, колотясь о грудь и взывая к волку, который приближался… приближался… сюда.
Внезапно все её тело пронзила острая боль, и Жульетт закричала. Агония распространилась на руки, ноги и сердце, а крик превратился
Ощущаемая ею метаморфоза проявилась на лице Рина, в движении мускул и золотых волосах, проступивших по всему его телу. Мышцы под кожей перестроились и сложились в другую форму, на её собственной гладкой коже выросла рыжая шерсть. Жульетт упала на колени, не в силах сдержать превращение, причинявшее ужасную боль. Казалось, тело рвётся на части. Это была боль из снов, боль, которую она боялась всю свою жизнь.
Жульетт подняла одну руку, и та на глазах превратилась в большую лапу, а сквозь кожу вылезли когти. Её когти.
Боль прекратилась так же внезапно, как началась, и Жульетт перевела взгляд на Рина. Рина-волка, тогда как сама она теперь обратилась в волчицу. Сердце продолжало биться столь же быстро, но всё изменилось. Её связь с землёй и людьми углубилась. Запахи стали насыщенней, звуки чётче, а многообразие цветов сменилось оттенками серого. Помимо всего приобретённого, пройдя через агонию, она также обнаружила, что слышит зов. Мир ждал её, и ей хотелось только одного.
Жульетт встретилась с Рином взглядом. «Побегай со мной».
Глава 16
Защита и разрушение. В прошлом Айседора использовала свой дар для защиты, однако некоторые люди всё равно опасались старшую ведьму Файн, поскольку всегда видели в ней склонность к разрушению. Замечал ли ту склонность Вил? Не поэтому ли решил уйти навсегда? Чтобы вернуть свою магию, нужно посвятить себя защите, чем она и занималась, оберегая императрицу и нерождённого ребёнка. Но как быть с поручением Лианы? Если избавить мир от развращённого жреца, который мучил невинных девушек, душа Айседоры обратится к свету или окончательно погрузится во тьму?
Айседора гадала, вернётся ли когда-нибудь к прежней жизни. С каждым днём, который проходил без новостей о Жульетт, она всё сильнее боялась, что придётся провести остаток жизни в одиночестве. У Софи теперь есть собственная семья, а Жульетт забрал (вернее, похитил) какой-то громила. Вил ушёл. Айседора никогда раньше не предполагала, что самое страшное слово во всех языках — это слово одиночество.
Она бесшумно пробиралась по пустым коридорам второго уровня. Сегодня императрица тайно вывела Риону с ребёнком из дворца, и теперь Айседоре предстояло разобраться с оскорбившим девочку жрецом. Любую пойманную здесь ведьму непременно накажут. Скорее всего, убьют. Императрица не сумеет её спасти, но Айседора и не подумает просить пощады.
Спальня Нэлика размещалась в самом конце длинного коридора. В столь поздний час ночи в холле и примыкающим к нему комнатам не раздавалось ни звука. Жрецы спали, как почти все во дворце. На простых деревянных столах, местами расставленных вдоль коридора, стояли чаши с пылавшим в них мягким, ровным огнём. Они освещали ей путь.
Айседора дотронулась до дверной ручки и в нерешительности замерла. Императрица заверила, что дверь будет не заперта. Жрецы беспечно считали себя здесь в безопасности. И действительно, никто снаружи дворца не смог бы добраться до этой комнаты, но Лиана рассказала, как пройти по потайной лестнице с третьего уровня до чулана на втором.
Дверь открылась без малейшего скрипа. Из незанавешенного окна лился лунный свет, освещая массивную кровать в центре комнаты и спящего в ней человека. Даже когда закрывшаяся дверь отрезала просачивавшийся из коридора свет, Айседора всё ещё видела Нэлика достаточно хорошо.
Хотя коридор и обеденный зал, мимо которых она прошла, выглядели просто, почти аскетично, эта комната оказалась столь же роскошной, как спальня императрицы. Стены украшали гобелены, на искусно отполированных столиках красовались золотые подсвечники и вычурные масляные лампы. Все стулья были добротными, широкими и мягкими, а над кроватью, где спал жрец, висел красный полог.
Когда она села на край кровати, Нэлик открыл глаза и, как ни странно, ничуть не удивился.
— Я сегодня не заказывал компанию, — сонно пробормотал он. На её синее платье падал лунный свет, и жрец, очевидно, принял Айседору за гостью с третьего уровня, ведь все наложницы одевались в синее.
Она слегка потянула вниз плотное одеяло и положила руку ему на грудь. Жрец спал голым.
— Ты новенькая? — заметил он. — Тебя прислала Розана?
Розана. Айседора запомнила имя. Лиана захочет узнать, кто отправлял сюда необученных девочек.
— Да, я тут совсем недавно.
Он накрыл её руку своей.
— Дай-ка я зажгу свечу. Хочу на тебя взглянуть.
— Позволь мне.
Айседора обратила взгляд на ночной столик и прошептала:
— Сиана илдисио.
Две свечи и маленькая масляная лампа вспыхнули, осветив её и лежащего на кровати мужчину. Жрец оказался моложе, чем она ожидала. Айседора даже сочла бы Нэлика красивым, если бы не знала о его злодействах.
— Ты ведьма! — в тревоге воскликнул он, одёргивая руку и пытаясь сесть.
— Скажешь ещё хоть слово, и умрёшь, — прошептала она, толкая его обратно на мягкий матрац. — Если позовёшь на помощь или попробуешь со мной бороться, то моргнуть не успеешь, как встретишься со своим создателем.
Он замер под её рукой.
— Я могу стать твоим другом, если позволишь, — пообещал жрец с непринуждённостью человека, не единожды лгавшего и очаровывавшего ради получения желаемого.
— Как?
— Я могу вызволить тебя отсюда. Сегодня ночью.
Он не подозревал, что ей некуда пойти. Она не знала, где сейчас её сестры и даже живы ли они, поскольку перестала доверять своей интуиции, убеждавшей в их благополучии. Айседора посвятила себя императрице Лиане и будущему наследнику, служба им стала её единственным обязательством. Во всяком случае, пока.