Лунная ведьма
Шрифт:
Ванир. Это было всё, на что он надеялся и чего никогда не получит. Но сейчас… возможно Жульетт права, и сейчас всё хорошо.
После того, как она заснула, Рин тоже закрыл глаза и почувствовал, как на него надвигается дремота. Он защищал Жульетт своим телом и вдыхал аромат, ощутить который мог только её супруг.
— Спи спокойно, видара, — сказал он так тихо, чтобы никто больше его не услышал. — Я не оставлю тебя.
Не сегодня.
С некоторых пор Лиана начала наслаждаться встречами с Айседорой. Она с самого начала подозревала, что у них
В это послеполуденное время она сидела в своей гостиной вместе с Мари и Айседорой. Себастьен разбирался со жрецами, всполошившимися из-за исчезновения Нэлика. Все они удивлялись, почему такой ответственный человек вдруг оставил свой пост, а некоторые подозревали, что он пал жертвой преступления, хотя как такое стало возможным ещё предстояло разгадать.
Лиана выпроводила Мари, загрузив перечнем несущественных дел, и пригласила Айседору сесть поближе. Ведьма выглядела так, будто прошлую ночь ни на миг не смыкала глаз. Скоро должна была прийти Джедра и вместе две ведьмы собирались благословить ребёнка Лианы. Возможно, они скажут, что в ней растёт дочь, а не сын, и тогда она сможет оставить дитя себе. Себе и Себастьену. Её мало интересовала необходимость родить наследника и заботило только здоровье ребёнка.
— Ты превосходно справилась с заданием, — тихо похвалила она.
— Спасибо, миледи, — казалось, от слов императрицы у бедняжки вот-вот случиться приступ удушья.
— Прошлой ночью ты, возможно, спасла множество невинных жизней, — напомнила Лиана.
— Надеюсь.
Лиана откинулась назад, разглядывая взбудораженную Айседору.
— Что ты с ним сделала?
Айседора не ответила.
— Можешь рассказать о случившемся. Уверена, тебе хочется поделиться деталями и поскольку, кроме меня, никто не знает о произошедшем, я для тебя самый подходящий слушатель.
Ведьма снова промолчала.
Лиана хотела подтолкнуть Айседору и даже приказать подчиниться, но в итоге не сделала ни того, ни другого. В прошлом Себастьен тоже выпытывал у неё подробности, но Лиана предпочитала сочинять небылицы, лишь бы вновь не переживать исполнение неприятных, но необходимых обязанностей. Она не поставит Айседору в такое же положение.
— Время от времени во дворце появляются и другие люди, от которых необходимо избавиться по той или иной причине.
Айседора вскинула голову и посмотрела Лиане в глаза.
— Я не убийца, — тихо сказала она.
— Вообще-то убийца, — безжалостно возразила Лиана. — Дважды, насколько мне известно. И трижды, если обнаружится тело Нэлика.
— Я не…
Лиана подняла руку, заставив Айседору замолчать.
— Я хочу, чтобы ты по-прежнему приглядывала за мной, по крайней мере, до рождения ребёнка. Но ты также могла бы время от времени выполнять и другие поручения, — императрица улыбнулась. — Нам нужен дворцовый ассасин, и я не могу представить лучшего кандидата на эту должность, чем ты.
Как и в последние три утра, Жульетт проснулась под боком у спящего рядом Рина, на мягком ложе из медвежьей шкуры. Неподалёку дожидались стражи. Некоторые из них отдыхали, другие несли караул. В течение трёх дней и ночей королева не оставалась без присмотра даже на секунду.
Похоже, Рин был прав с самого начала. Зверь представлял собой жизненно важную и восхитительную часть их обоих. Она никогда не бегала столь быстро и не чувствовала себя такой сильной, и хотя до следующего превращения должны пройти недели, Жульетт ощущала, как мощь волка ожидает внутри неё, пульсирует даже в спящем состоянии.
Она коснулась плеча Рина, тот пошевелился, но не проснулся. Все три дня он оставался рядом, как человек и как волк. Как её пара и друг. И хотя всё ещё злился из-за сложившегося положения дел, она чувствовала, что его гнев немного утих. Рин мог полюбить её и, возможно, однажды так и случится.
Сама Жульетт уже любила его всей душой. Интересно, к кому она воспылала чувствами раньше — к волку или человеку? Начала ли влюбляться той ночью, когда он согревал её, и она, успокоившись, запустила руки в его мех?
Глаза Рина открылись, и он перекатился к ней. Окинул пронзительным, изучающим взглядом, от которого у Жульетт перехватило дыхание и дрогнуло сердце. Её собственные глаза выглядели так же? Оказывали на него такое же воздействие? Она всё ещё удивлялась, мельком увидев себя в зеркале. Теперь её глаза стали такими же, как у всех энвинцев. Золотыми, цвета каменного сердца Энвина.
— Наверное, сегодня придётся вернуться домой, — тихо заметила она.
— В Город, — ответил Рин, по-прежнему не считая дворец своим домом. Жульетт боялась, что этого никогда не случится.
Она слегка поддалась к нему, приподняв лицо словно для поцелуя. Жульетт знала, что он её хочет, и всё же Рин замкнулся в себе, будто они были незнакомцами, а не любовниками. Держался с ней отстранённо, отгородился каменной стеной, за которую не позволял проникнуть.
Прежде, чем она успела его поцеловать, он отодвинулся.
— Я слышу, как просыпаются остальные. Тебе пора одеваться.
Он подал ей кожаное платье, которое Жульетт быстро натянула на себя. Возможно, было глупо скромничать, когда солдаты не только видели её голой, но и наблюдали, как королева из обнажённой женщины превращалась в волчицу. Однако она не перестала смущаться и с радостью одевалась до всеобщего пробуждения. Энвинцы же, подобно Рину, не отличались застенчивостью. Спящие мало-помалу вставали и одевались.
Среди тех мужчин находился брат Рина. Он не сопровождал их в первую ночь. За минувшие трое суток стражи менялись, чтобы каждый из них мог хотя бы одну ночь побегать необременённым обязанностью охранять королеву.
Они направились в сторону дома, и едва Жульетт обратила взгляд за пределы своего ближайшего окружения, как увидела, что остальные мужчины также идут к Городу. Некоторые из них устали, другие лучились воодушевлением. Все они, подобно Жульетт, выпустили своего волка.
Она не единожды пыталась взять Рина за руку, но каждый раз ему искусно удавалось уклониться. Порой он был полностью от неё закрыт, но иногда барьер истончался, и Жульетт даже без прикосновений слышала каждую его мысль. Одна из них звучала особенно отчётливо.