Лунные драконы

Корсакова Татьяна Викторовна

– А мне? – прогудел Лоб.

– А тебе Зину резиновую, – заржал Кухто. – Нормальные бабы тебя за версту обходят.

– Это почему? – Лоб нахмурился.

– Потому что от тебя потом за километр разит, – Санька подмигнул Сергею.

– И все?

– А тебе мало?

– Таньку позовите, – проворчал Лоб.

– Какую Таньку? Горевую, что ли? – Санька протестующее мотнул головой. – Ты что! Она ж нам весь кайф сломает, начнет ныть: то не так, это не этак. Нет уж, Лобушка, придется тебе с Зиной.

Терехину

и Скворцову уговаривать не пришлось. Это был далеко не первый их совместный выезд «на природу». Роли и обязанности давно распределены, маршрут изучен, все довольны, всех все устраивает. Никаких сюрпризов быть не должно.

Оказалось, на сей раз без сюрприза не обошлось. Лоб, уже изрядно пригруженный выпитым в электричке пивом, увидел француженку первым. Та стояла на краю платформы. Джинсы, болоньевая куртка, кроссовки, надвинутая на самые глаза вязаная шапка – даже вне школы она оставалась бесполым существом. Кстати, встрече со своими любимыми учениками она, кажется, не обрадовалась. Точно от ветра, поежилась под пьяно-вызывающим взглядом Лба, неуверенно улыбнулась Сергею, пробормотала:

– Здравствуйте, ребята.

– Привет, привет, – наклон головы и тон, которым это было сказано, не предвещали ничего хорошего. Во хмелю Лоб становился злым и опасным, даже если хмеля было совсем ничего. – А каким это ветром вас сюда занесло?

– Тем же, что и вас, – она попятилась, едва не налетела на стоящий на платформе бидон.

– Мы с телками на шашлыки приехали. У Кухто дачка тут, – доверительно сообщил Лоб. – А вы?

Француженка неопределенно пожала плечами.

– У нас баб маловато. – Лоб уныло посмотрел на притихших девчонок и обернулся к француженке: – Может, составите компанию?

– Спасибо за приглашение, но у меня другие дела, – она все еще улыбалась, но натянуто и как-то неуверенно.

– Какие такие дела? – Лоб осклабился, удивленно посмотрел на стоящий рядом с француженкой бидон. – За грибами, что ли, приехали?

Носком ботинка он поддел бидон. Крышка со звоном упала на рельсы, а сам бидон покачнулся и с гулким уханьем завалился набок. Несколько секунд все недоуменно разглядывали растекающуюся по платформе бурую жижу.

– Что это? – Алка брезгливо поморщилась и прижалась к Сергею.

Лоб присел на корточки, окунул в лужу указательный палец, поднес к глазам и радостно завопил:

– Пацаны, прикиньте, это же объедки! Наша Полина Мстиславовна объедками промышляет!

– Ни хрена себе! – заржал Кухто.

Алка встрепенулась, отлепилась от Сергея.

– Полина Мстиславовна, у меня мама – заведующая рестораном. Хотите, я попрошу, и она распорядится, чтобы вам отдавали то, что посетители не доели? – спросила голосом доброй феи.

Француженка молчала: смотрела на стекающие по некогда белоснежным кроссовкам бурые ручейки и молчала.

– Не, мы ее с собой не возьмем. – Лоб поддал ногой опустевший бидон. – Нам не по статусу с помоечницами общаться.

Алка и Любка захихикали. Француженка зябко поежилась, затравленно посмотрела на Сергея. И нечего на него так смотреть! Если он не ржет вместе с остальными, это еще не значит, что он бросится ее выручать.

Наверное, она прочла его мысли, потому что улыбка ее, до этого потерянная и беспомощная, сделалась вдруг понимающей.

– Пошли отсюда, – Алка дернула Сергея за рукав, – а то еще кто-нибудь заметит нас рядом с этой... – она презрительно скривилась. – Позора потом не оберемся.

На душе вдруг стало мерзко, точно эти злосчастные помои вылились прямо на него. Ну что же она молчит?! Почему ничего не говорит? Она же может...

Она не могла. Или не хотела. Она просто отошла от них, присела на скамейку.

Всю дорогу до дачного поселка в душе Сергея Полянского шла борьба. Друзья веселились, вспоминали, как здорово обломали «эту самонадеянную суку». Алка смеялась, преданно заглядывала в глаза Сергею. А он боролся с нарастающим чувством гадливости. Он не принимал участия в травле, но чувствовал себя виноватым.

А француженка хороша! Зачем ей, черт возьми, понадобились эти объедки?! Что она собиралась с ними делать? И что она делает сейчас?

– А правда, здорово мы опустили эту лохушку! – Алка рассмеялась, заглянула ему в лицо. У нее были жабьи глаза: холодные и бездумные. Как это он раньше не замечал...

Сергей поморщился.

– Что случилось? – В жабьих глазах зажглась настороженность.

– Вы идите, я скоро... – Он стряхнул с рукава Алкины цепкие пальцы и пошагал обратно к железной дороге.

– Серый, ну ты чего?! – послышался за спиной удивленный рев Лба.

– Он старуху эту пошел утешать. Да, Полянский? – взвизгнула Алка.

– Сереженька, вернись, я все прощу! – дурным голосом заорал Кухто.

Он шел, не оглядываясь. Чем дальше оставалась его компания, тем легче становилось на душе.

* * *

Француженка сидела на скамейке под полуоблетевшим старым кленом. Сергей подошел, молча сел рядом. Она бросила на него быстрый взгляд и отвернулась. Сергей никогда раньше не видел ее без очков. А теперь вот увидел...

У нее были такие пронзительно-синие глаза, что даже ресницы казались синими. И кожа не серая, как ему почему-то казалось, а матово-белая, почти прозрачная. Она сидела в профиль к нему, и Сергей видел, как на длинных ультрамариновых ресницах подрагивает слезинка.

– Не обращайте внимания на этих слабоумных, – сказал он первое, что пришло на ум.

Рукавом куртки она вытерла глаза, спросила сердито:

– Что тебе нужно, Полянский?

Он пожал плечами, протянул ей свой носовой платок.