Лунный князь. Беглец
Шрифт:
Я почти влюбился в нее с первого взгляда. Полчаса точно был влюблен. И даже тот факт, что охотилась она со своим жрецом именно за моей головой, надеясь, и не напрасно, что князь Дорант когда-нибудь встретится с внуком, ничуть не омрачил впечатления. Но спросил все же:
— Зачем западным Гончарам моя голова?
Девушка пожала плечами:
— Если Востоку ты нужен живым, значит, Западу нужен мертвым, только и всего. Наш соглядатай сказал, что Сьент хочет получить от тебя ключ к Вратам.
— А он у меня есть? — удивился
Сьент, бледный, как смерть, попросил разговора с девушкой, и я оставил их под присмотром Граднира. До меня долетело имя: иерарх Глир.
Едва закончилась церемония принесения присяги людей, прошедшая стремительно после выявления предателя и возвращения Иллинира, князь передал мне семейную реликвию. Для меня нашли пояс, пристегнули ножны, и, когда своей очереди дождались дарэйли, то их клятву принимал Иллинир. Почему-то это казалось правильным.
Дарэйли теперь стало семеро: ушедшие под землю были извлечены в целости, а сохранность к ним быстро вернулась. С нашей-то регенерацией тканей.
Ощутив в ладони рукоять Иллинира, я понял, что это мой меч. Словно его ковали именно для моей руки, и только я должен им владеть. Колдовское чувство, потустороннее, как сам меч. Как дед сумел расстаться с ним? А вот дарэйли испугались клинка куда больше, чем мглистого полусерпа. Я чувствовал, как они ежатся, когда узкое лезвие касалось их правого плеча. Особенно, темные. По-моему, они успели пожалеть о своей опрометчивости и держались только на упрямстве, чтобы не сбежать.
Что-то странное происходило и с крылом силы: оно трепетало, как язык темного пламени, норовя оторваться от тела и улизнуть подальше — ему тоже не понравился Иллинир.
Люди, наблюдавшие за присягой, были особенно мрачны. Да и с чего им веселиться? Их товарищи погибли, князь умирал, а наследником избрал чудовищного демона. А что они скажут, когда моя сущность явится во всей красе? Что может быть хуже дракона? Вот Верховный знает, но молчит.
Я покосился на Сьента. Его невозмутимость не просто бесила, она была доказательством, что Гончар подготовил ловушку для нас. Ну, не глупо ли — ждать, когда примчатся жрецы и докрошат остатки отряда?
Еще часа два ушли на поспешные похороны. Ольхан успел отправить полдесятка гонцов в ближайшую деревушку с храмом Единого — многие погибшие были приверженцами этой непонятной религии — и они привезли перепуганное существо в черной сутане. Служитель Единого отпевал всех павших скопом, если можно назвать его каркающий, спотыкающийся через слово голос пением. Зато он привез кучу амулетов и раздавал выжившим: о защите от демонов, оказывается, позаботился тот же Ольхан.
Перед похоронами у меня произошла первая стычка с ним. Заметив, что убитых освобождаот от лат и оружия, я спросил у пробегавшего мимо седобородого рыцаря:
— Зачем с них снимают доспехи?
— Так всегда снимают. Мертвым они ни к чему, а нам пригодятся. Зачем добру в земле гнить?
— Даже у собаки после смерти остаются ее клыки. Пусть павших похоронят, как воинов, в латах и с мечами.
Ольхан повернулся к князю — тот прикрыл веки в знак согласия — и рыцарь, не скрывая раздражения, зашагал прочь, на ходу отдавая распоряжения.
— Как только вернутся Ринхорт и Луана, ни у кого из наших людей не будет нужды в латах и оружии, — пробормотал я себе под нос.
За это время вернулась группа Ксантиса, несколько смущенного: чужой дарэйли не пожелал вступить в переговоры, был весьма агрессивен и совершенно случайно убит. Я заподозрил, что люди Доранта пожелали отомстить за князя, и дарэйли с удовольствием удовлетворил просьбу, но этот изворотливый земляной червь так и не признался.
Князь Дорант то ли забылся, то ли потерял сознание, и Верховный, снова коснувшись его груди кончиками пальцев, озабоченно свел брови:
— Если через час не прибудет помощь, его не спасти. Тогда пересмотрим нашу договоренность, принц Райтегор.
— Тогда никаких договоренностей быть не может.
— А наши пленники? Ринхорт и остальные?
Я пожал плечами — не буду же я с ним обсуждать план их освобождения — разыскал Ольхана и поручил ему подобрать людей для сопровождения деда (живого или мертвого) в родовой замок.
— Кто поведет отряд? — спросил рыцарь.
— Ты.
Это было не очень разумно — отпускать его и позволить мутить воду за спиной. Я запомнил, что старый друг князя Доранта, избравший себе роль моей правой руки и телохранителя, странно замешкался, когда на меня напал убийца. Но остальным в отряде я мог доверять еще меньше, несмотря на присягу. Она у людей другая. Они не дают слово всей сущностью.
— Сколько людей ты мне дашь в сопровождение, ваша светлость?
— Всех.
— А ты?
— Если нас не прикончат жрецы здесь, то я с дарэйли пойду в Озерную обитель.
Карие глаза человека удивленно округлились.
— Ты собрался мстить Гончарам?
Я не стал в подробностях посвящать 'правую руку' в то, что будет делать моя темная левая: не стоит Ольхану знать, что восточных Гончаров попытались подставить западные, и мстить, собственно, надо бы Западному Сферикалу, находившемуся в океане, в королевстве Тысячи Островов. Зачем ему знать такие тонкости?
— Сегодня нам удалось убить двух жрецов, освободить пятерых рабов и взять в заложники самого Верховного, — напомнил я. — Мои вассалы в плену, я обязан их спасти.
Седобородый вздохнул.
— Я поклялся Доранту присмотреть за тобой и помочь. Если тебя интересует мое мнение, это безумная затея.
— Какая? Присмотреть и помочь? Действительно, зачем? Пока я справляюсь без телохранителей и советников даже с убийцами.
Старый рыцарь вздрогнул и опустил голову:
— Прости старика, ваша светлость.