Лунный меч
Шрифт:
– Ловчий! – намного громче, чем следовало, выпалил Ник, но только Локи собрался его осадить, как человек в плаще повернул голову и уставился прямо на них.
Ник невольно попятился под этим пронизывающим взглядом, но Локи положил ему руку на плечо и удержал на месте.
– Не дёргайся, испепели тебя Свет! – зашипел он Нику в самое ухо. – Он нас не видит. Мы же проверяли, помнишь?
Слова подействовали – Ник успокоился, и Локи отпустил своего подчинённого, а на улице тем временем навстречу к прибывшим высыпало не меньше дюжины человек – все женского пола, но оно и понятно: мужчины уже давно трудились в поле, стараясь
– Ну что, пошли? – спросил Ник, к чьим достоинствам терпение не относилось.
– Подождём немного, – сказал Локи, покачав головой. – Будем придерживаться плана: сейчас ему дадут чистую воду и свежую рубаху – никто не откажется от такого подарка после долгой дороги. Так что ему придётся снять плащ, кожаный нагрудник с ножами, ну и саблю, само собой.
Тут оказалось очень кстати, что Локи, в отличие от Бруно, считать умел хорошо, и потому он сначала добрался мысленно до двухсот, а уже потом отдал приказ выступать. Двоих он оставил во дворе прямо на виду, Эйвери приказал затаиться рядом с дверью, а сам взял с собой Ловкача и вошёл в дом.
Увидев солдат с обнажённым оружием, вдова старосты сильно перепугалась, но не издала ни звука и указала на дверь слева от входа, помеченную кроме того чёрным кружком. Теперь скрытность больше не требовалась, и по знаку сержанта Ловкач пнул дверь ногой, и сам первым заскочил в комнату, а Локи шагнул за ним следом.
Ловчий стоял к ним лицом и держал в руках белую рубаху: как видно, его прервали как раз в тот момент, когда он собирался натянуть её через голову. Локи заметил, как напряглись мышцы на его испещрённом шрамами теле, а сам ловчий напомнил ему изготовившегося к атаке хищного зверя. Но прежде чем что-то предпринять, тот бросил сначала беглый взгляд на ворвавшихся солдат, оценив расстояние до двери, потом перевёл его на своё оружие, сложенное на лавке в семи футах слева от него, и снова посмотрел на нежданных гостей – уже намного внимательнее.
– Чтоб мне ослепнуть… – проворчал он больше от усталости, чем злости. – Вы ещё кто?
– Посланники барона Керсера, – представился Локи. – У нас приказ доставить тебя к его милости для разговора.
В ответ ловчий хитро сощурился, и в этом внимательном взгляде Локи прочёл неподдельный интерес, однако больше на его немного вытянутом лице не дрогнул ни один мускул, да и с ответом он не спешил. Прежде ловчий надел рубаху, спрятал за ворот странного вида оберег, оправился, провёл рукой по светло серым волосам, смахнув на пол остатки влаги и, подойдя к окну, приподнял край чёрной занавеси.
– Так вот, значит, зачем они такого цвета, – сказал он, увидев снаружи ещё двух солдат, – а я подумал – траур. Умно придумано, сержант, вот только я никак не пойму: с каких это пор правитель Ярвика хозяйничает на землях Остенграда?
– С тех самых, как женился на вдове барона и стал регентом при его сыне.
– Ларс женился?! – воскликнул вдруг ловчий, потеряв на мгновение прежнюю невозмутимость. Локи же так опешил от подобной фамильярности, что смог только кивнуть в ответ. Ловкач его, конечно, предупреждал, что Малик Беспалый когда-то жил в баронском замке, но не уточнил в каком качестве.
– Однако не похоже, что вы прибыли с приглашением на свадьбу, пусть и слегка с запоздалым, – продолжил тем временем ловчий, быстро взяв себя в руки. – Что же тогда его милости от меня нужно?
– Это ты узнаешь при встрече.
– Только в том случае, если я с вами пойду.
«Ну вот он всё и испортил!» – разочарованно подумал Локи, которому незнакомец уже начал внушать определённое уважение. Сержанту понравились его выдержка и самообладание, но теперь получалось, что эту уверенность в себе следовало считать или глупостью, или пустым бахвальством.
– Нас четверо: все вооружены и прекрасно обучены, а ты – один, практически гол и беззащитен, – тем не менее терпеливо объяснил ему Локи положение дел. – Как же ты планируешь сопротивляться?
Острые скулы ловчего, заросшие густой щетиной, разошлись в плотоядной ухмылке, а в глазах заиграли весёлые огоньки.
– Неплохая попытка, но вас пятеро, сержант. Скажи своему человеку, чтобы в следующий раз следил за собственной тенью.
Локи с досады закусил губу, но злиться ему стоило на себя, а не на Эйвери – он сам в первую очередь должен был подумать про треклятое солнце!
– Впрочем, это дела не меняет, – продолжил ловчий, видя его смущение. – У вас есть пять острых сабель и, наверняка, целая уйма ножей, которыми, как ты верно заметил, вы отлично умеете пользоваться, но только я сильно сомневаюсь, что вам дозволено применять всё это богатство на деле. Я прав?
Да, во имя Света, он был прав! Локи было строго настрого запрещено пускать кровь ловчему без двух мизинцев, так что он рассчитывал запугать его, используя численное превосходство, но не мог же сержант знать, что этот бродяга вот так запросто называет его повелителя по имени!
– Ты должен был взять с собой самых рослых, вооружить их одними только верёвками, и тогда вы смогли бы скрутить меня, не причинив особого вреда, а теперь… – ловчий безо всяких предосторожностей подошёл к лавке и стал неторопливо одеваться, а заодно и вооружаться. – А теперь, – повторил он скучающим голосом, – придётся тебе придумать очень вескую причину для моего визита в Ярвик, потому что, по правде говоря, видеться с твоим господином я не хочу.
– Эх, предупреждал я тебя, командир, что ничего не выйдет, – вставил тут же Ловкач и спрятал саблю в ножны. Немного помедлив, Локи последовал его примеру. – Нужно было сразу сделать, как велел его милость.
– Поговори мне ещё! – рявкнул на старого солдата Локи, не сдержав раздражения, но поскольку никому из присутствующих не было никакого дела до его уязвлённой гордости, сержанту оставалось только смириться с поражением и выполнить свой долг. – Его милость сказал, что если ты откажешься ехать по-хорошему, то я должен передать тебе вот это, – сообщил он и извлёк из потайного кармана золотой перстень с кровавым камнем в резной оправе.
Трудно сказать, какую реакцию ожидал увидеть Локи, но точно не думал, что, едва заметив драгоценность, ловчий вцепиться в рукоять свой сабли и вытащит её из ножен на целую ладонь. Но, как ни странно, Локи в тот миг совсем не испугался – движение ловчего, очевидно, было направлено не против него, но вызвано каким-то не самым приятным воспоминанием. И, подтверждая эту догадку, ловчий вскоре овладел собой, и его клинок снова очутился в ножнах. Тогда Локи подошёл ближе и положил перстень на край стола – посредине между кувшином молока и краюхой хлеба.