Лунный пёс. Антология
Шрифт:
Макс на всякий случай рычит, и мальчишка опасливо отходит.
— Рекс! — орёт Глеб. — Молчать!
Пёс гавкает, и Маська смеётся.
— Слушай, — говорит он Глебу, — вы идите, а я с Максом пойду погуляю. Ладно?
— Ладно, — великодушно разрешает Глеб.
Макс подходит к Маське, прижимается к ноге.
— Умничка, — шепчет Маська, присаживаясь.
— Мы ж так и не узнали, кого Амур лямур, — вскидывается Ванюха, демонстрируя дыру на месте левого клыка.
Маська
— Всё, хватит, — недовольно говорит Глеб. Макс помнит, что как-то он даже подрался за брата. — В девять встречаемся тут, и чтоб не опаздывал!
Маська кивает, зовёт Макса. Пёс доволен таким оборотом дела, улыбается…
На дороге, ведущей вдоль поля, ощущается поступь осени. Ветер поднимает пожухлую траву, шелестит, пытается втянуть в свою игру идущих, шевелит шерсть и волосы, норовит пролезть ближе к телу. Максу тепло, а вот Амур кутается плотнее в курточку, прибавляет шаг.
— В лесу ветра не будет, там теплее, — говорит Маська.
Язык Макса нащупывает холодную руку. Мальчишка смеётся. Здорово…
Не обычный он… Со сверстниками ему скучно, зато может часами бродить по лесу, даже зимой… Сядет и наблюдает за каким-нибудь паучком. И так приятно это Максу, необъяснимо приятно…
Наконец миновав поле, дорога тянется вдоль опушки, однако Макс с Маськой сворачивают в лес.
— Орехи! — кричит мальчик, подбегает к кусту и начинает что-то шептать.
Раньше Макс удивлённо водил ухом, теперь уже знает, что просит Маська: «Орешек, разреши мне плодов твоих сорвать, пожалуйста… Вкусные они…» Не раз пёс видел, как в ответ на такие слова орешник и правда скидывал несколько плодов — мол, бери, Маська, для тебя не жаль…
В лесу действительно теплее. К прошлогодней листве присоединилась новая, ещё яркая, жёлто-красная. Маська подбрасывает ногами шуршащие листья, улыбается во весь рот…
— Хочешь побегать, Макс? Принесёшь палку? — спрашивает он, подыскивая подходящую ветку.
Макс радостно треплет ушами. Побегать — это всегда хорошо.
Палка устремляется далеко-далеко. Макс успевает заметить ее и срывается с места. Среди прочих, пахнущих так похоже, пёс все-таки находит нужную и с видом победителя устремляется обратно, держа драгоценную добычу в зубах.
Из-за орехового куста слышны голоса.
— Не надо, пожалуйста! — раздается надрывный крик Маськи, и резкий смех в ответ.
Макс чует двоих — Петю с Борей из соседнего селения. Когда пёс выныривает из-за деревьев, обнаруживается, что оба нещадно повисли на лещине, обдирая созревшие орехи.
— Ему же больно… — говорит, чуть не плача, Маська.
— Псих ты был, психом и остаёшься, — отмахивается Борька. — Как кусту может быть больно?
— Может! — кричит Маська, стягивая Борьку за ноги.
— У него же нет нервной системы, — рассудительно сообщает Петька, набивая орехами карман.
Макс заливается лаем, и Борька рассерженно кричит:
— Придержи пса!
— Спокойно, Макс, — говорит Маська, хватаясь за ошейник. — На людей бросаться нельзя…
«Надо будет — брошусь», — думает Макс. Но не перечит пока…
— Это что такое?! — раздаётся сварливый стариковский голос. — Изверги! Браконьеры! А ну вон отсюда! Посмотри, сколько веток переломали! Неужели по-человечески нельзя?
Прочный лесничий посох замахивается на парней, и они резво спрыгивают с куста и бросаются наутёк.
— Раз мы люди, всё, что мы делаем, — по-человече-ски! — раздаётся из-за деревьев, и через миг уже будто их тут и не было.
— То-то и оно… — вздыхает старик.
— Здравствуй, дядя Танам, — говорит Маська.
Макс тоже подходит поближе — от лесника всегда пахнет тем волнующим, чуть терпким запахом, который пробуждает неясные воспоминания. Сухая мозолистая рука ложится псу на голову, старик шепчет: «Молодец, хороший пёс…»
— Здравствуй, сынок, — отвечает Танам.
— Я пытался остановить их, — говорит Маська.
— Знаю, слышал, — отвечает дед. — Любишь животных…
— Очень люблю, — чуть не плачет Маська. — Не только животных — всё люблю.
— Вырастешь — кем стать хочешь? — интересуется дед, делая несколько шагов по тропинке, и Маська с Максом следуют за ним. — В цирк куда-нибудь пойдёшь? Вон как тебя слушаются все…
— Не пойду в цирк, — качает головой Маська, сжав зубы.
— Отчего же?
— Там звери несчастные.
— Несчастные, значит… — Старик будто задумывается. — В неволе они там живут, да… Зато всегда сыты и в тепле. Многим, знаешь, выступать даже нравится. А счастье… Где его найти? И люди несчастные, и звери, и планета наша матушка… Что поделаешь, так уж положено.
— Кем положено? — недоумевает Маська.
— Э… — тянет старик. Молчит. Потом словно вспоминает, о чём говорили: — А стать кем же тогда хочешь-то?
— Я бы хотел… пользу им приносить. Чтобы… машины не дымили и… — Маська не может подобрать слов и замолкает.
— Пользу, значит… — ласково говорит старик. — Тогда будешь приносить пользу, обязательно. Если не передумаешь… — Он глядит куда-то вдаль, снова молчит. Потом спохватывается: — Бежать мне надо, Амур, далеко ещё… А ты не задерживайся допоздна-то в лесу, стемнеет скоро.