Лунный свет и дочь охотника за жемчугом
Шрифт:
Почти отключившись, она слышит позади себя грохот, а вслед за ним – отвратительный чавкающий звук – звук столкновения тяжелого предмета с человеческой плотью. Она уверена, что уже должна умереть, но Хардкасл всем своим огромным весом обрушивается на неё. Кнут выскальзывает у него из рук и бесшумно падает на пол. Широко распахнув глаза, Элиза борется за глоток воздуха, прогоняя красный с каждым поверхностным вдохом. Собравшись с силами, она подается назад, отталкивая его тело от себя, а потом слышит, как он заваливается на пол. Она медленно поворачивается, мало-помалу приближаясь к тому,
Глава 23
Миссис Рисли дрожит. Она опускает трость, и та с громким эхом ударяется об пол.
– Нам нужно уходить, – хрипло произносит Элиза.
Она переступает через лежащее ничком тело Хардкасла. Кровь у него на голове уже стала сворачиваться. Миссис Рисли смотрит вниз, на рану, похожую на кусок мяса в розовой оболочке.
– Он скоро очнётся. Ведь так? – шепчет она.
Элиза берет ее за руку, и они неуверенной походкой вместе выходят в ночь.
– Дорогая, вы в порядке?
Они идут по песку, море ласково плещется перед ними. Элиза поднимает налитые кровью глаза и видит спешащую к ним фигуру.
– Папа? – хрипит она. Слова раскалывают воздух на блестящие осколки. Залитый лунным светом пляж сужается. Ее накрывает спасительная темнота, и она падает на песок.
Опять краснота. Липкая по краям. Она зевает, горит и кипит. Голоса приходят и уходят. Это один голос или хор? Это песня? Сквозь туман проявляется лицо. Элиза? Теплый бриз проникает сквозь ламели. Она царапает себе шею до крови. Лицо снова возникает в поле ее зрения. Аромат горячего кофе. Ее сознание ускользает в темноту. Элиза? Что-то щекочет ей лицо. У нее перед глазами белые волосы. В этом полупространстве между жизнью и смертью маленького мальчика уносит ветер.
Проснувшись как от толчка, она чувствует, как в нос ударяет запах соленой свинины. Элиза лежит на плетеной кушетке, комната вокруг незнакома. Обстановка чистенькая, с множеством книг на книжных полках и с расставленными возле мебели вазами, наполненными яркими цветами. Едва она собирается привстать, как в дверях появляется миссис Рисли.
– Вы очнулись! Как себя чувствуете? – ласково произносит она, и Элиза ощущает влагу на своих щеках. Горло жжет. Рядом с ней стоит миска с водой и тряпкой, пропитанной пунцовым. Она подносит руку к лицу и вздрагивает от прикосновения собственных пальцев. Насколько она может судить только по тому, как моргает, глаза у нее опухли и заплыли. Она прощупывает длинный шрам от правой брови до середины скулы. Это больно. Ей отчаянно хочется пить.
– Миссис Рисли, я… – Губы Элизы прилипли к зубам. Ее слова звучат у нее в голове странно громко. Она потихоньку пробует прочистить горло и тут же сникает. Слух в правом ухе и без того неважный притупился почти до нуля.
– Дорогая, зовите меня Джин. – Миссис Рисли ставит перед Элизой маленькую китайскую фарфоровую чашечку и усаживается в кресло, сложив
– Я даже представить себе не могу, что случилось бы, если вы бы меня не обнаружили, миссис… То есть Джин. Я не знаю… – Слова сухие и жесткие, как соль. – Я оказалась такой слабой…
– Что ж, это не только благодаря мне, – говорит женщина. – Ваш друг Аксель – очаровательный молодой человек. Он появился как раз в тот момент, когда вы потеряли сознание, и перенес вас сюда.
В груди Элизы как-то странно щемит.
– Он сказал, что вернется завтра утром, проводит вас в ваше бунгало, чтобы вы могли там отдохнуть, конечно, после того, как доктор Блайт придет вас осмотреть.
– А что с Мин? – Внезапная мысль обжигает паникой живот Элизы. – С ней все в порядке? – Она пытается податься вперёд, но от малейшего движения перед глазами пляшут звездочки.
– Дорогая, она заходила сюда. Немного напугана, но в порядке. Она больше беспокоится за вас.
Элиза откидывается назад и неуверенно кивает. В груди растёт разочарование. Она должна быть там, разыскивать своего отца. Не здесь.
– Элиза. – Миссис Рисли заламывает руки. – Я должна извиниться перед вами. – Элиза непонимающе моргает. Эта женщина только что спасла ее. После паузы, прочистив горло, она продолжает: – То, что сделал с вами мой племянник, – чудовищно.
Это становится неожиданностью.
– Ваш – кто? – Слова разрывают ей горло. Она хватается за шею, миссис Рисли вскакивает со своего места и поспешно подносит чашку к губам Элизы.
– Сидни человек сложный, – продолжает миссис Рисли. – Бессильный перед своими пороками. Соображает он медленнее большинства мужчин; ему трудно во всем разобраться, это злит его, а как справиться с этими чувствами – он не знает. Но, конечно, это не оправдывает того, что он с вами сделал. – Голос женщины дрожит, и она поспешно ставит трясущимися руками чашку обратно на стол.
У Элизы пересохло во рту. Она понятия не имела, что у миссис Рисли здесь живут родственники, не считая мужа, и даже его редко видели перед смертью. Большинство людей в городе считали миссис Рисли ленивой старой вдовой. Она целыми днями бродила по своему наполненному одиночеством бунгало, а когда на город опускались сумерки, устраивалась в кресле на веранде и дремала, разинув рот, как треска. Потом ещё эти ее странные ночные прогулки. Хотя если бы не они, Элизы сейчас бы здесь не было. У неё звенит в ушах от ужасного осознания того, что Хардкасл мог с ней сделать.
Она оглядывает комнату: единственное кресло с продавленной подушкой; одинокая книга, оставленная открытой на краю. Это жизнь, проживаемая в одиночестве, даже если миссис Рисли и Сид Хардкасл связаны кровными узами. Когда Элиза возвращает внимание к женщине, видит, что та за ней наблюдает.
– Думаю, он может быть как-то связан с тем, что случилось с моим отцом, – сквозь зубы цедит Элиза. – Простите.
Плечи миссис Рисли опускаются ещё до того, как Элиза заканчивает фразу. Она медленно кивает, уставившись в пол. Ненадолго воцаряется тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на камине.