Лунный свет и дочь охотника за жемчугом
Шрифт:
– Ты никогда ничего не добьёшься в этом городке, если не будешь проявлять интереса к мужчинам.
– Меня интересуют мужчины, – холодно парировала Элиза. – Просто меня не интересует замужество.
– Интерес к содержимому мужской библиотеки не означает интереса к мужчинам, – ворчала Мин.
– Эй! – снова доносится из хижины разгневанный оклик. – Я плачу тебе не за то, чтобы ты чесала язык с кем попало.
Мин нервно оглядывается, стягивая шаль с плеч.
– Мне пора. – Она быстро целует Элизу и скрывается во мраке.
Когда Элиза подходит к причалу, под лучами палящего солнца здесь кипит жизнь. Мужчины, волокущие корзины, похожи на муравьев, приносящих листья для своей королевы, тёплый бриз доносит до неё их голоса.
5
Каепутовое дерево – вечнозелёное дерево из семейства миртовых.
Она смотрит вдаль на отступающие волны, но не видит никаких признаков судна отца. Стремительность прилива в заливе Баннин ее всегда удивляла. То, как быстро и высоко выплескиваются волны, обтекая мангровые заросли, а затем – не успеешь и глазом моргнуть – уползают обратно. Судна ловцов жемчуга здесь живут и умирают, вместе со своими командами повинуясь притяжению Луны, весенним приливам и отливам. Бесконечный караван прибывающих и отплывающих лодок.
Стоит невыносимая жара, и Элизе приходится ослабить воротничок и закатать рукава до локтя. Ее когда-то бледная кожа на предплечьях теперь покрылась светло-коричневым загаром. Такого старые знакомые ее матери не одобрили бы. За годы, прожитые в Баннин-Бей, Элиза усвоила, что от женщины ожидают всего пару вещей: либо ты носишь белые перчатки, либо становишься обычной блудницей. Она ни то, ни другое, и отказ от первого варианта привёл в ярость женщин высшего света городка. Теперь, когда она встречается с ними на улице, они проплывают мимо, даже не удостаивая ее взглядом, похожие на какие-то фигурки с верхнего яруса торта, – в платьях из тафты, в перчатках и шляпках с вуалью, прижимая к груди клатчи с перламутровыми застежками.
Она усаживается на колышащийся пирс, подоткнув под себя юбки, и прижимает пальцы к обгоревшей коже головы. Боль от этого движения посылает дрожь по телу. Неподалёку прихорашиваются пеликаны, а одинокая скопа [6] кружит над дюнами. Элиза убирает волосы со лба, смотрит вдаль на океан. На горизонте из тумана появляются паруса, блестя на солнце, как полированные кости.
– Скорее всего, все они погибли, – раздается за ее спиной хриплый голос, сопровождаемый вороньим карканьем. Она поворачивает голову, уткнувшись взглядом в деревянную ногу. Так близко, что можно рассмотреть прогрызенные червями ходы. – Чарльз никогда не был хорошим моряком, – ухмыляется ее дядя. У него впалые щеки и восковая кожа, а одет он в некогда белый костюм, теперь почерневший от грязи. Дядя посасывает короткую курительную трубку, удерживая ее дрожащими пальцами. Кожа на его руках посинела от укусов песчаных мух.
6
Хищная птица семейства соколиных.
– Виллем. – Она поднимается, встречаясь с его кислым дыханием и стараясь не обращать на это внимания. – Просто решила их встретить. – Как поживаете? – Она понадеялась, что ее притворная вежливость хоть наполовину убедительна. Она уверена, что дядя выбрал это время не случайно. Он часто околачивается рядом, когда шхуны подают сигнал о возвращении. Он так сильно жаждет ракушек, но сам нырять уже не в состоянии. Ему остаётся только глазеть на шлемы ловцов жемчуга и облизываться на их сияющие белизной ботинки.
– Скажи своему отцу, чтобы зашёл ко мне, когда появится, – велит
В полдень приходит пекло, солнце поднялось высоко, сияя, как начищенный пенни. Она проводит время, представляя отцовский люггер, скользящий по бирюзовым волнам с парусами, наполненными ветром.
Представляет, как Сюдзо Сайондзи, главный водолаз, с первыми лучами солнца медленно опускается на дно моря. Она почти слышит вонь вяленого мяса устриц, витающую над мачтами люггера; остро-сладкий запах пота членов команды – босых тендеров, открывателей раковин, и поваров, закидывающих лески с борта судна. Наконец, она видит знакомое лицо Баларри, на его иссушенной солнцем коже глубоко отпечатались морщины.
У неё звенит в ушах от жары, в то время как все больше люггеров подходят к пристани. Они приносят с собой мурашки, медленно расползающиеся по телу. Она наблюдает за тем, как по трапу спускаются, пошатываясь, измотанные команды, мечтая о роме и комфорте после столь долгого пребывания среди парусины и досок. С мачты одного из люггеров отцепляются две тощие обезьянки-капуцины и спрыгивают на причал. Они одеты в фески и жилеты с изящной вышивкой. Элиза почти не моргает.
Мимо проходят щеголеватые ловцы жемчуга, одетые, как люди на картинках из отцовских исторических книг, где люди изображены с поднятыми коленями, дымящимися ружьями и развевающимися флагами. Она так хорошо изучила их портовую униформу, что без подсказки смогла бы нарисовать их фетровые шляпы, шелковые шейные платки, белые рубашки и укороченные брюки.
Солнце уже подбирается к дюнам, освещая шары сухого спинифекса [7] . Но на горизонте по-прежнему никаких признаков «Скворца». Все внутри сжимается от осознания этого факта, как бы Элиза ни пыталась игнорировать это чувство. Она и прежде играла в эту игру ожидания, но скоро лодка придёт в гавань, и наконец все будет хорошо. Она сглатывает кислый привкус во рту и переводит взгляд на работающих мужчин. Она знает, что ее невзрачная внешность никого из них не заинтересует: у неё серые глаза, мальчишеское телосложение и нос, вправленный кулаком брата. Поэтому она, не скрываясь, наблюдает за ними, эта фамильярность для неё как бальзам. Но когда ее взгляд задерживается на широких плечах и потных затылках, появляется странный зуд, поднимающийся от груди к кончикам ушей. Посмотрев на горизонт, она с ужасом понимает, что за ней наблюдают. Это мужчина в широкополой шляпе, сдвинутой на затылок, у него худое лицо и угловатый подбородок. Странная улыбка играет у него на губах, когда он смотрит на неё. Ей не очень-то приятно его внимание, поэтому она резко отворачивается в другую сторону.
7
Род растений в пустыне.
Ужас сгущается, оседая камнем в желудке по мере того, как проходит ещё несколько часов. Остальные люггеры уже подняты и разоружены. День клонится к закату, и всего несколько рабочих остаются на пристани. Она уже собирается сдаться и вернуться в пугающем одиночестве в бунгало, когда на горизонте появляется булавочная головка, заставляя Элизу вскочить на ноги и вытянуть шею. Если прищуриться, можно разглядеть маленький силуэт люггера. Горло сжимается. Она почти зажмуривается и теперь точно видит характерную окраску. «Скворец» всегда был белым, корабль-призрак, брошенный в мраморные сине-зеленые морские волны.
Она чувствует, что что-то не так, хотя по мере его приближения видит, что на палубе снуют люди. Элиза вглядывается в люггер, сжимаясь от ужаса. Вот и флаг не на своём месте, болтается приспущенный на середине мачты. Элиза судорожно сглатывает. Кровь шумит в ушах. Такие флаги ей уже доводилось видеть.
Матросы спрыгивают с палубы, чтобы закрепить швартовые концы. Элиза поджимает пальчики на ногах в ожидании, когда появятся ее отец и брат. Первым сходит водолаз Сюдзо, его зубы стиснуты, а глаза пугающе широко распахнуты. Она окликает его, но он избегает ее взгляда.