Лунный свет и дочь охотника за жемчугом
Шрифт:
Отец нашёл бы это занятным. Она снова опускается к воде, гадая, найдут ли они какие-то следы пребывания Томаса на берегу. Он клялся, что был здесь, обшарил все Розеллы в поисках отца. Можно ли ему доверять? Если он сказал правду, возможно, что оставил после себя какое-то убежище, которым они могут сегодня ночью воспользоваться.
Они вытаскивают шлюпку на берег. Элиза, нахмурившись, смотрит себе под ноги. На песке странные узоры – широкие линии, покрывающие берег, как будто на здесь вытащили несколько сотен узлов веревки.
– Что вы об этом думаете? – спрашивает Аксель.
– Я никогда прежде не видела ничего подобного.
Элиза окидывает взглядом пляж в поисках признаков того, что Томас соорудил здесь убежище, но ничего нет – ни гамака, ни скарба. Хотя и понимает, что следы, которые ищет, давно
Надежно спрятав шлюпку, Квилл отправляется на поиски дров. Элиза вглядывается в чащу леса: густую, сумрачную, влажную. Откуда-то доносятся жуткие вскрики невидимых птиц.
– Нам следует осмотреться, Элиза. Вы не возражаете? – спрашивает Аксель.
Она кивает, отчаянно надеясь найти хоть какие-то следы Томаса или даже – в глубине души теплится надежда – своего отца.
Они углубляются в лес, земля здесь влажная, с буйно разросшейся растительностью. На ветвях красуются яркие белые и розовые цветы с желтыми тычинками, торчащими, как трубы. Сквозь крону деревьев пробиваются лучи солнечного света, под ними кружатся и сверкают тысячи спор. Кажется, что они светятся пурпуром, золотом и зеленью. Она глаз от них не может оторвать, а Аксель, махнув рукой, пытается зачерпнуть немного себе в ладонь. Они перетекают, как вода, но исчезают, как только их убирают от света.
Вокруг них на лесном войлоке скребутся и копошатся незримые твари. Время от времени среди деревьев раздается звериный вой, от которого у Элизы волоски на руках встают дыбом. Сверху свисают тяжелые ароматные кроваво-красные плоды, большинство так высоко, что человеку не дотянуться. Аксель идёт вперёд, а Элиза срывает один их них, подносит ко рту и откусывает. Довольно вздыхает. Это самое сладкое, что она когда-либо пробовала. Аксель поворачивается, она торопливо выбрасывает остатки плода и вытирая руки о юбки, догоняет его.
Никогда прежде ей не доводилось бывать в таком лесу. Она напоминает ей детскую сказку. Она почти готова к тому, что деревья оживут и обнимут ее своими узловатыми корнями. Отогнав подальше эти мысли, она продолжает углубляться в сумрак. Из влажности лесного дыхания они наконец выходят на яркий солнечный свет, обыскав все деревья и кусты, до которых только смогли добраться. Пока их не было, Квилл развёл костёр и обошёл берег, чтобы посмотреть, не найдётся ли что-нибудь на пляже.
– Ничего, – приходят все к одному мнению, а Элиза чувствует, как тает ее надежда.
– Ничего страшного, – ободряюще говорит Аксель. – Мы знали, что его здесь нет. Томас так и сказал. Завтра проверим остальные острова, а потом пойдём на Невермор. – Он показывает рукой куда-то на юго-запад. – Затем, если понадобится, на Де Виттс. – Машет в сторону северо-запада. – Мы так далеко добрались, но нам ещё многое предстоит сделать. Лучшее, что можем сделать сейчас, – это отдохнуть.
При свете костра он доедают просоленную рыбу с люггера и мелочь, которую удалось раздобыть на мелководье. А затем в тишине наблюдают за искрами, улетающими вверх, в объятия звезд, приветствующих их. Квилл показывает созвездия скорпионов и охотников, что натягивают яркие луки. Люггер терпеливо наблюдает за ними, покачиваясь на воде. Ее радует, что он здесь, охраняет от всякой напасти. Когда наступает время спать, они укладываются на берегу. Аксель проверил, что ночью дождя не ожидается и достаточно тепло, чтобы переночевать без укрытия. Так что они устраиваются на песке неподалёку друг от друга, стараясь не замечать странные звуки из леса, мешающие уснуть. Неужели те голоса, что слышит Элиза, издают деревья? В какой-то момент она проваливается в сон, больше похожий на галлюцинации: на вершине утеса отец с матерью медленно вальсируют на фоне заката. Небо вокруг них пылает оранжевым огнём лесных пожаров. Элизу отрывает от земли и поднимает в небо огромный орёл с золотыми крыльями, до крови раздирая когтями кожу на ее плечах. Затем она видит Томаса в самой неестественной из поз: удерживая Элизу у себя на коленях, он нежно гладит ее по волосам и тихо шепчет стихотворение. Странность этого действия сильно тревожит. Его пальцы перебирают ей локоны, пробегаются по лицу. Но они больше не мягкие, ногти царапают кожу, разрывают руки, ноги, ступни. Она кричит и просыпается, но чувство, что ее царапают, не проходит. Кожа зудит и чешется, Элиза поводит плечами, пытаясь избавиться
– Очаровательно, – шепчет она.
– За всю свою жизнь я никогда не видел ничего подобного, – говорит Аксель, в то время как трясет ногами, чтобы стряхнуть крабов. – Ай!
– Почему они так отчаянно хотят сбежать из леса? – спрашивает Квилл, и все дружно озираются в темноту позади.
– Слушайте! – Аксель поднимает палец к уху. Они задерживают дыхание. Копошащаяся масса издаёт коллективное рычание.
Им требуется время, чтобы собрать фонари и вычерпать крабов из шлюпки. С каждым шагом ступать нужно осторожно, чтобы не раздавить этих тварей. Луна по-прежнему яркая и полная, как полированное серебряное блюдо, и пока они гребут к люггеру, ее отражение дрожит в волнах. Они поднимаются на борт и наблюдают с палубы, как крабы продолжают исход.
«Какие странное поведение, – думает Элиза. – Как будто деревья – люди, выводящие вшей».
Она бросается в каюту, за дневником отца. Открывает пустую страницу и в подробностях зарисовывает то, что видит. Добавляет небольшую диаграмму крабов, отмечая их полупрозрачность и странный рычащий звук, исходящий как будто из желудков. Отец будет в восторге от такой детали. Она должна найти его. Она должна рассказать ему о том, что видела.
К утру на пляже не остаётся ни одного краба, словно они растворились в море, как порошок. Под окрашенным рассветом небом путешественники готовятся к отплытию. Ветер попутный, по расчетам Акселя до Невермор меньше дня ходу. Если отплывут сейчас, есть шанс успеть до заката. Они плывут медленно, поскольку Элиза внимательно осматривает каждый остров на пути к выходу из архипелага. Самый большой из оставшихся размером в половину первого. Другие – размером с дом, низкие песчаные холмы, увенчанные одиноким деревцем. Ни на одном нет признаков человеческого присутствия.
Так что они берут курс на острова Невермор. Пока плывут, Элиза наблюдает за водой и время от времени смотрит на небо, следя за поведением облаков. Она представляет своего отца в той маленькой шлюпке в этих водах. Захлёстываемый волнами. Атакованный акулами.
– Я знаю, ты продержишься, – шепчет она. – Я иду, чтоб найти тебя.
– Должно быть, это они, – произносит Аксель. – Видите, сколько их тут разбросано вокруг. – Он встает, чтобы окинуть взглядом лежащую перед ними сушу. Она выступает из воды в сиянии неравномерно окрашенной охры. – Необитаемые, по крайней мере, люди здесь не живут, в этом я почти уверен. Если ваш отец сбился с курса и ему удалось выжить в этой шлюпке, есть большая вероятность, что он мог оказаться здесь…
Внезапно во рту у Элизы становится очень сухо.
Они поднимают паруса, люггер идёт к острову. Элиза хватает подзорную трубу и начинает осматривать местность. Заросшие кустарником песчаные холмы далеко от берега. Пляж усеян камнями, а мангровые заросли покрывают внешнюю часть острова.
– Нам придётся бросить здесь якорь и взять шлюпку, – предлагает Аксель и начинает отвязывать лодку. Пока они размеренно гребут к берегу, Элиза внимательно рассматривает кружащих над ними птиц. Это блестящие чёрные фрегаты с выпуклыми кроваво-красными горловыми мешками.