Лунный Зверь [СИ]
Шрифт:
Дэв повел плечами, и халат растаял. Рафаэль понимала, что сейчас произойдет. Страшилась этого. И в то же время страстно желала…
— …аххх…
Жгучая жидкость опалила язык, горло.
— Глотай, глотай, я говорю! Вот так Не бойся, дрянью не напою. Хороший коньяк. Еще стакан?
Эль поняла, что спрашивают ее, и отрицательно затрясла головой. Пищевод полыхал до самого желудка. Но зато в голове начало проясняться. И, передумав, она энергично закивала.
— Ага, распробовала! На, держи.
Забулькала льющаяся из горлышка жидкость, рука ощутила гладкий холодок стекла. Быстро поднесла стакан к губам и залпом опрокинула в себя. И
— Закусывай.
Сок лимона снял пылающий огонь алкоголя. Рафаэль уже могла сфокусировать зрение. Прямо перед ней стоял Мик, улыбался насмешливо.
— Очухалась. Ты хоть знаешь, сколько была в игре? Тридцать восемь часов! Что, как в субботу подключилась, так и не выходила больше? Так можно и копыта отбросить. Повезло, что я с вокзала домой заскочил, а не прямо в офис поехал. Захожу — ты сидишь, на таймере за сутки зашкаливает. Зову, трясу — ноль эмоций. Комп отключил, шлем снял — все равно играешь. Глаза открытые, губы шевелятся, руки по воздуху бегают. Только коньячок и помог… Кстати, как ты умудрилась не уписаться?
Это в самом деле был Микеланджело! Вокруг — их большой, светлый, красивый дом. За окнами реальный мир, в котором она прожила свои двадцать девять лет. И не существовало никогда бедняги Левенталя и «Буревестника», Морской гильдии и Панжвура…
Эль испуганно охнула. Вскочила.
— Мик, они знают! Живущие в мире Дарины знают о нас! Они хотят…
— Тихо-тихо-тихо! — обхватил ее за плечи Микеланджело. — Успокойся. Столько времени в виртуале — у любого крышу рвать начнет. Прими ванну, поешь и баиньки. Минимум двенадцать часов. Приеду вечером с работы, тогда и расскажешь о своих приключениях. А лучше — завтра.
— Но ты не понимаешь! Это важно! Нам всем может грозить опасность! Они умеют…
— Стоп! Дали уже угодила в психушку. Не хочу, чтобы моя жена отправилась следом. Поэтому купаться, кушать, спать. Молча. Без возражений.
— Да жив он, жив. Эй, морской человек, хватит лежать!
Хайк не сразу сообразил, что обращаются к нему. Когда понял, разлепил веки, с трудом приподнял голову.
Он лежал на каменной осыпи полого поднимающегося склона. Внизу, шагах в пятидесяти, шипело пеной прибоя море. Вверху, по высокому синему небу медленно плыли облака. А прямо перед ним, там, где склон заканчивался, превращаясь в стелящуюся до самого горизонта равнину, лениво щипали траву несколько лошадей. Лошади были не развьючены, видимо, хозяева Остановились ненадолго. Людей Хайк тоже увидел, их оказалось всего двое. Худой мальчик с симпатичным личиком и старик. Мальчик держался ближе к лошадям, а старик направлялся к Левенталю. Спускался осторожно, чтобы не поскользнуться на гладких камнях.
— Вставай, морской человек, вставай.
Язык, лица, одежда… Сомнений не было, эти двое — степняки, кочевники. Хайк попробовал встать. Каждый сустав тут же отозвался болью. Но это была лишь боль усталости. Пошатнувшись, он выпрямился.
— Эта земля — Хокан?
Старик улыбнулся.
— Эта земля — Хокан. Хорошо, что я нашел тебя, морской человек. — Он наконец добрался до Левенталя. — Ты станешь мужем моей дочери.
Хайк удивленно уставился на мальчишку. Конечно, никакой это не мальчишка! Молоденькая девушка. Кожаные штаны — чтоб удобней было ехать верхом. Заплетенные в тугие косички волосы скрыты под шапкой, а формы не разглядеть под байковым, потерявшим свой цвет халатом.
— Прошлым летом черная болезнь побывала
Он еще что-то рассказывал, но Хайк не слушал. Раз-вернулся, всматриваясь в океан. Берег ровной полосой уходил на многие мили в обе стороны. И нигде ни следа «Буревестника». Нет ни шлюпки, ни выброшенных на берег обломков. Только свинцово-серые волны с белыми барашками пены катятся от самого горизонта.
Левенталь постарался вспомнить, как добрался сюда. Но память сохранила лишь бредовые видения… Не его — той женщины. Он окликнул мысленно: «Рафаэль?» Ответа не ждал. Знал, отвечать некому. Сознание вновь всецело принадлежит ему. Может быть, и не было ничего? Болезнь разума, от которой он в конце концов излечился?
Не было?! Левенталь сам не понимал, зачем сделал этот жест. Зачем прошептал не имеющие смысла слова. Воздух перед глазами тут же послушно затрепетал, сгустился, изменил цвет. Из ниоткуда вывалился список в несколько слов на чужом, но понятном ему языке. Ткнешь пальцем в нижнее и тотчас окажешься в другом мире, мире Рафаэль. И не нужно никакой магии!
Хайк засмеялся. Решительным движением стер висевшие в воздухе письмена. Пусть этот мир создали не законы природы из толстых фолиантов Мистериума, а несколько парней и девчонок, гордо назвавших себя Мастерами. Левенталю он был по-прежнему интересен. Это его мир, и никакой другой ему не нужен!
Он развернулся к кочевникам Улыбнулся девушке.
— И как же зовут мою будущую жену?
Глава 20
Да Винчи. Миссия «Феокл, апостол Единого и Всемогущего». Окончание
Дни складываются в месяцы. Месяцы — в годы. Годы улетают, словно стаи птиц, услышавших приближенье зимы…
Феокл приближение собственной зимы не только слышал. Он смотрел в зеркало и видел, как все больше морщин покрывает лицо, как редеют волосы на голове. Видел, какими дряблыми и никчемными стали мускулы на некогда сильных руках. Постель из мягких перин казалась жестче циновки, яства потеряли свой вкус. И даже прелести прекрасной Онелы более не возбуждали мужскую плоть. Феокл превращался в старика.
Что ж, он мог гордиться прожитыми годами. Миссия, возложенная Вседержителем, выполнена. В каждом городе Империи, в каждом селе преклоняют колени перед истинным Богом. На месте прежних капищ лжезнанию подняли к небесам свои купола храмы, многие девы и мужи разделили с Феоклом его труд, — учить людей истинной мудрости, — вере и смирению. А восемь годов назад прежний Император на смертном одре вложил руку сына-преемника в руку Первосвященника. Утвердил первейшим наставником, ревнителем государства. И спустя несколько дней он, Феокл, перед всем людом Тарсуса возложил корону на большую плешивую голову коленопреклоненного Тодора.
И за пределами Империи истина прокладывала путь. Пусть еще противятся еретики Батейи и Венцорка, пусть еще предстоит нести свет веры диким народам востока, юга и севера — это уже дело времени. Он, Феокл, свою миссию выполнил, раздул искру в могучее пламя. И мог спокойно покинуть этот мир, уйти в иной, лучший…
Что это будет за мир? Когда подобный вопрос задавал прихожанин, Феокл знал, что ответить. Разумеется, это небеса, Господня обитель! Он наш Отец и Пастырь. Проживший земную жизнь праведно, в небесной будет обласкан его любовью.