Луны хватит на всех
Шрифт:
– Привет, я Мария!
– Очень приятно, а я Алексей!
Однако фигура оказалась очень даже основательной, а лицо милое, и улыбка приятная на нём. Испуга не вызвала, интерес не пропал. Крепость фигуры скрывали балахонистые плащ и плиссированная юбка. Когда Мария садилась в машину (а он, разглядывая её фигуру, ловил себя на мысли, что «такое» у него уже есть), он спросил:
– Вы как перекусить, Мария? Что в местной округе посоветуете?
Мария подсказала кафе, поехали, свободные столики в обед были, уселись, заказали, заговорили… Мария отметила, что в переписке и последующих телефонных разговорах Алексей зря и необоснованно занижал свой вид, приравнивая его к уровню «чуть симпатичнее крокодила». Болтовня же у них потекла вперемешку со сдержанными комплиментами друг другу. Мария и Алексей рассказывали о своей жизни, Алексей сразу не скрывал, что женат, что его «профиль» в отцовствах это мальчики, и их у него два. Мария подтвердила, что сейчас
2
Возвращаясь на квартиру, Алексей толкался на вылетных проспектах и магистралях столицы – везде в это время были «пробки». Покуривая, посматривал на диск спутника Земли, нависший над шоссе, и вспоминал своего первого сына, рождение второго, родные края… Дома Корсака ждали ставшие ежевечерними «арктический антициклон» и холод, причем от второй жены он никогда не скрывал сына, и сколько раз говорил, что им тоже будет заниматься. В начале совместной жизни были обещания, что они вместе будут заниматься всеми детьми, и вот что теперь из этих слов получается… Мда… Мысли с воспоминаниями пошли кружить по его памяти, а теплый воздух из дефлектора машины напомнил ему степную жару, раннее детство, и вытолкал на «воспроизведение» первый сохранившийся в памяти эпизод из жизни, что он сохранил о самом себе…
Середина шестидесятых годов, юг России, восточный Донбасс. Это проулок небольшого посёлка возле угольной шахты. Чётко сохранились в памяти спины убегающих детей в белёсых выгоревших рубашках, а одна из этих спин, в коротеньком светлом платье – это его сестра Наденька. Тут, уже после школы и обеда, были на небольшой детской площадке прятки, беготня, но у Наденьки ещё и маленький брат, за которым надо присматривать. А тут вдруг водить в жмурках выпало ей, и все резко и быстро побежали. Но Алексею было тогда только два с половиной, не догнать ему было длинноногих и быстрых школьников, и немного пробежав, он пошёл по переулку совсем один, с обидой в детском сердечке и полными слёз глазками … Мысли даже свои вспомнил: «Вот вырасту, тоже не буду с ними играть, я же уже не маленький буду, тоже смогу прятаться, пусть бегаю пока не очень быстро… А раз так – пойду к бабушке, она добрая и меня не бросает как Надька…».
Как решил, так маленький Корсак и сделал – пошёл к доброй бабулечке! Детвора же побежала к шахтному парку, а Лёшка направился в другую сторону к рабочему посёлку. Дорожка была грунтовая, протоптанная, и ещё на пути имелась казавшаяся огромной железнодорожная ветка. Сейчас-то это небольшое возвышение высотой пара метров, а вот для малыша до трёх лет, была та насыпь «горой», не меньше Эльбруса. Спускаясь с вершины, чтобы не упасть, Корсак побежал, потерял протоптанный проход в кукурузном поле и конечно заплутал. Алексей вспоминал даже это чувство, которое испытал в шуршащих на ветру стеблях кукурузы – сильный страх! Куда идти? Что это шуршит? «Бабай» крадётся, чтобы его утащить? Тут воспоминание Алексея, как плёнка на видеокассете, обрывается Видимо, страх, тогда возникший в его детской душе, отключил память. Дальше уже рассказывал один из участников того происшествия. Это горный мастер, одинокий, в тот вечер засидевшийся с бумагами на работе. Ведь шахтёры, возвращающиеся после смены, в дружной гомонящей толпе вряд ли услышали бы в высоких кукурузных зарослях всхлипывания и меж ними повторяющиеся причитания маленького Лёши: «Боюся! Боюся! Боюся!…». Мастер, пройдя на звук в кукурузу, увидел его, но попытавшись спросить имя, куда и к кому идёт, понял, что расстроенный и взволнованный малец ничего внятно и понятно не расскажет, взял его на руки и отнёс в милицию. Там тоже попытались выяснить метрики, но ничего не разобрали, накормили и уложили спать. И после пережитого стресса в зарослях «царицы полей», которая для малыша была непролазными джунглями, в уютном и спокойном милицейском отделении Лёша заснул. А меж тем соседи уже бегали по окрестным лесополосам, на автомобиле переезжая с места на место, освещали фарами и прочёсывали заросли бурьяна в окрестностях посёлка. Не найдя маленького Корсака поблизости, они вспомнили про телефон «02» и выяснив, что в отделении находится принесённый из кукурузы ребёнок, быстро рванули туда. Вот так уже спящий Алёша Корсак был доставлен домой, не завершив своё первое путешествие. Не получилось тогда ему самостоятельно дойти до доброй бабушки…
Алексей докурил, затушил в автомобильной пепельнице окурок, и там же его и оставил. Мозг его плавился, все живы и здоровы, оба его сына с ним рядом, он получает нормальную зарплату, собирает деньги на очередную собственную квартиру, но в семье идёт «зимний» период.
После посиделок и болтовни с Марией пробки приняли массовость и плотность, но это не мешало Алексею ехать, он водитель-профессионал, всё было на уровне автоматизма. В машине всегда играла музыка, радио, но периодически два-три раза в час на десяток секунд так же на уровне инстинкта им выключался звук, чтобы прослушать шум автомобиля – это была его старая и хорошая привычка, которая позволяла услышать признаки неисправностей или опознать проблемы в работе машины.
Вернув звук радиостанции с джазом, Алексей обнаружил, что как ни странно, но каких-то мыслей о прошедшей встрече, о самой Марии и дальнейших их отношениях у него не возникало. Всё уложилось в пару мыслей – интересная женщина, но вот только одежда и фигура на фото были явно получше. Видно сделаны фотографии были точно за десяток лет до этой встречи.
Тучи уже слопали Луну и добавили к джазу звуки капель дождя по крыше машины, а мотнувшие дворники по лобовому стеклу указали на вывешенный КПРФ красный баннер с подсветкой – приближается годовщина Великой Октябрьский Революции. Воспоминания улыбнули Алексея и напомнили первые дни учебы…
Его первая в жизни школа была начальная, в 70-х среднее образование ещё не являлось обязательным в СССР, а ближайшая к дому школа была восьмилетней, так в неё и отправили Алексея. Дело было в первом классе, ближе к ноябрьским праздникам. Раньше ведь седьмого ноября отмечали праздник Великой Октябрьской Революции. Теперь и дату перенесли, и называется по другому – день Единства. И за пару месяцев у первоклассников сменились уже две учительницы. Пришедшая им на смену третья задала вопрос: «Дети, когда была революция?» Алексей в свежем томе детской энциклопедии по теме истории страны уже многое прочитал, ведь из радиоприёмников и телевизоров только и говорили о приближающемся празднике. Голоса дикторов убедительно подтверждали величие события, и Лёша Корсак подготовился, читал он уже очень хорошо, ему было интересно. Тут и решил блеснуть на уроке эрудицией, тянул руку, даже подпрыгивал, учительница заметила рвение и говорит – отвечай. Лёша попросил уточнения у учительницы: «А какая – Январская, Февральская или Октябрьская революция?»… Учительница делает круглые глаза и чётко говорит: «У нас была ОДНА РЕВОЛЮЦИЯ, дети!!! Великая Октябрьская 7 ноября 1917 года!!! Садись, Алексей, тебе «два»!!!» Как же было тогда обидно… Одна единственная двойка, а на какое-то время интерес к школе у Алексея практически пропал. Это что же получается, учительница такая «большая», а не читала о ВКПб почти ничего? Воспоминание вернуло на лицо улыбку, так как первый его «неуд» в учёбе засел в память крепко. Мда, вот скоро и ноябрь, а на демонстрацию-то не идти, демократия же наступила! А «ведущая» и «направляющая» когда-то партия всей страны теперь как в оппозиции.
В школе Алексей учился довольно хорошо, но первый класс был ему труден. Он пошёл учиться уже не только хорошо читая, но и зная основы арифметики, только деление и умножение, наверное, не на «отлично». Ведь просиживая с сестрой, которая делала домашние задания, он слушал и повторял за ней. Поэтому на школьных уроках ему было скучно, а отдать его сразу во второй класс родители не догадались. Ещё и почерк был у Алексея «не очень», т.к. в раннем детстве он был левшой, и одним ярким воспоминанием из раннего его детства был «урок» перехода столовой ложки из левой руки в его правую.
В тот день мама хлопотала на большой кухне коттеджа. Был выходной день, отец тоже был дома. Он уже с соседом остаканился, но ещё не напился, и был добродушен. Мама подала Лёше кашу. Он, сидя на коленях отца, взял ложку в левую руку и начал есть. Антонина прокомментировала:
– Коля, смотри, а он-то у нас левша. Ложку левой держит. Лёшенька, а почему ты не правой рукой ложку держишь?
– Мама, мне так удобней!
– Тоня, это не дело! Так привыкнет, а в школе не любят левшей!
Лёша не сразу понял изменения тона отца, когда он резко снял его с коленей и ушёл в комнату. Вернулся с ремнём, уже такое было, частенько им он ему грозил и несколько раз отшлёпал.
– Лёшка, бери ложку в правую руку!
– Папочка… Так неудобно.
– Кому сказал – в правую! – прорычал отец.
Ремнём освобождённую левую руку отец привязал к спинке стула:
– Если только увижу ложку или вилку, тем более карандаш в левой руке, то этим ремнём тебе как всыплю, по самое первое число!!! Понял??!!