Луны Юпитера (сборник)

Манро Элис

Миссис Кросс выпытывает у детей, во что им встали эти вещи, а потом сообщает цены окружающим. И добавляет, что потрясена.

Вскоре после появления миссис Кидд миссис Кросс повела ее в гости на второй этаж. Миссис Кросс поднимается туда раз в две недели – проведать кузину, старую Лили Барбур.

– Лили малость с приветом, – предупредила она миссис Кидд, когда их кресла-каталки въехали в лифт. – И запашок там не фиалковый, хотя из баллончиков прыскают исправно. Персонал старается, как может.

Когда они выбрались из лифта, миссис Кидд сразу обратила внимание на сморщенную, всклокоченную старушонку в платье, задравшемся выше колен и обнажившем голые ноги (миссис Кидд поспешила

отвести взгляд). Изо рта у нее свисал язык, который, похоже, не убирался обратно. В воздухе пахло мочой, будто подогретой в печке, и цветочным аэрозолем. Зато поблизости находилась гладкая, разумного вида особа с кичкой на затылке и в переднике поверх чистого розового платья.

– Ну что, доставка была? – фамильярно поинтересовалась она у посетительниц.

– Нет, доставка обычно бывает после пяти, – любезно ответила миссис Кидд, имея в виду газеты.

– Не обращай внимания, – буркнула миссис Кросс.

– Я должна подписать документы сегодня, – забеспокоилась женщина. – Иначе произойдет катастрофа. Меня просто-напросто вышвырнут. Поверьте, я даже не имела представления, что это незаконно.

У нее была настолько внятная, логичная и доверительная манера речи, что миссис Кидд даже не усомнилась в ее здравомыслии, но миссис Кросс негодующе покатила прочь. Миссис Кидд поспешила следом.

– Не ввязывайся, кого ты слушаешь? – стала выговаривать ей миссис Кросс, когда они поравнялись.

Их провожала торжествующим взглядом женщина, у которой был такой гигантский зоб, какого миссис Кидд не видела уже много лет. На втором этаже ни у одного пациента не было зубов.

– Я думала, с зобом уже никто не ходит, – призналась миссис Кидд. – Ведь существует йод.

С той стороны, куда они ехали, доносился истошный вопль:

– Джордж! Джордж! Джесси! Я тут! Скорее, вытащите меня! Джордж!

К этим крикам время от времени добавлялся другой, жизнерадостный голос.

– Дурно-дурно-дурно, – тараторил он. – Дурно. Дурно-дурно. Дурно-дурно-дурно. Дурно-дурно.

Обе крикуньи сидели за длинным столом у ряда окон, в компании десятка других женщин. Некоторые бормотали или напевали себе под нос. Одна выдергивала нитки из вышитой подушечки. Другая ела брикет пломбира в шоколаде. Кусочки шоколада застревали у нее в усах, растаявшее мороженое текло с подбородка. Никто не смотрел в окно, не глазел на соседей. Никто не реагировал ни на «Джорджа-и-Джесси», ни на «Дурно-дурно-дурно»; крикуньи не унимались.

Миссис Кидд притормозила:

– Которая из них твоя Лили?

– Она в самом конце. У нее постельный режим.

– Вот и иди к ней, – заявила миссис Кидд. – А я – назад.

– Напрасно ты расстроилась, – уверила ее миссис Кросс. – Они обитают в своем маленьком мирке. Поверь, у них не жизнь, а сказка.

– У них – возможно, у меня – нет, – заупрямилась миссис Кидд. – Встретимся в комнате отдыха.

Она развернулась и покатила через зал обратно к лифту, где особа в розовом платье еще раз потребовала свои бумаги. Больше миссис Кидд сюда не поднималась.

Каждый день после обеда миссис Кросс и миссис Кидд встречались в комнате отдыха за игрой в карты. Они надевали сережки, чулки, выходные платья. По очереди заказывали чай. В целом это было приятное времяпрепровождение. Подруги были заядлыми картежницами. Для разнообразия они, бывало, играли в скрэббл, но миссис Кросс не воспринимала скрэббл всерьез, в отличие от карт. Отстаивая слова собственного сочинения, она становилась вздорной и сварливой. В таких случаях они снова переключались на карты. Играли обычно в джин-рамми [44] .

Обстановка здесь была, как в школе. Пациенты ходили парами, объединялись с близкими друзьями. В столовой непременно садились вместе. Некоторых в компанию никто не брал.

44

Джин-рамми – карточная игра, завоевавшая популярность в США в 1940-е гг.; происходит от мексиканского кункена.

Впервые миссис Кросс увидела Джека в комнате отдыха, когда они с миссис Кидд резались в карты. Он поступил в интернат с неделю назад. Миссис Кидд была о нем наслышана.

– Видишь, там, у окна, рыжий парень? – сказала она. – Он после инсульта. Ему всего-то пятьдесят девять. В столовой судачили, когда тебя еще здесь не было.

– Бедняга. Такой молодой.

– Да он, считай, в рубашке родился. У него еще отец с матерью живы. Приехал он к ним в гости, на ферму, и свалился с инсультом. Упал ничком в сарае; там его и нашли. Он не из наших мест, а с запада.

– Бедняга, – повторила миссис Кросс. – А где он работал?

– В какой-то газете.

– Женат?

– Вот не знаю. Говорят, он спивался, но вовремя вступил в «АА» [45] и вылечился. Да мало ли что здесь болтают, не всему верить можно.

(И правда. За каждым новоприбывшим тянулся шлейф россказней: о его материальном положении, о местах жительства, о перенесенных операциях, включая пластические, и о количестве искусственных органов, как наружных, так и внутренних. Пару дней спустя миссис Кросс разузнала, что Джек был главным редактором газеты. По одним сведениям, в Садбери [46] , по другим – в Виннипеге [47] . Прослышала она и о том, что у него случился нервный срыв на почве переутомления, а пьяницей он никогда не был. Она заверяла, что он из хорошей семьи. А зовут его Джек Макнил.

45

«АА» – «Общество анонимных алкоголиков». Существует с 1935 г. в форме групп взаимной поддержки.

46

Садбери – город в провинции Онтарио.

47

Виннипег – город в провинции Манитоба.

Сейчас миссис Кросс заметила, насколько аккуратным и ухоженным смотрится он в серых брюках и светлой рубашке. Но вид у него был неестественный: Джек выглядел как полотенце, набухшее в воде. Мужчина довольно крупного телосложения, он не мог держаться прямо, даже сидя в инвалидном кресле. Левая часть его туловища обмякла и бессильно обвисла, будто бы лишенная костей. Волосы и усы даже не поседели, а остались рыжевато-русыми. Кожа – бледная, словно была долго закрыта повязками.

Потом настал отвлекающий момент. Через комнату отдыха шел проповедник, еженедельно посещавший интернат для совершения молебна с церковными гимнами (духовные лица высшего звания по очереди появлялись в воскресенье), за ним по пятам следовала его жена; раздавая направо и налево сердечные улыбки, оба здоровались с присутствующими. Когда они проходили мимо их столика, миссис Кидд подняла глаза и произнесла негромко, но отчетливо: