Lurk
Шрифт:
Девушка заходит в кабинет следом за ним и направляется к своей парте. Айзек что-то строчит в телефоне, Скотт смотрит на него, но не решается спросить. Кира поворачивает к парню, чуть подается вперед. МакКолл сразу поддается ее чарам, и в этот раз его игры в «не заметил» не срабатывают.
Во взгляде Киры он находит… порок и святость, влечение и отторжение, идеал и свой самый страшный кошмар. Это захватывает, и на какие-то секунды Скотт прекрасно понимает, почему Стайлз с ней общается.
— Мы тоже можем пойти на этот вечер вдвоем, Скотт, — она процеживает его имя, а затем улыбается.
Она гвоздит к подошвам своей обуви его принципы, а потом размазывает их по паркету — и МакКолл лишь качает головой, кивает, а потом на автомате произносит лишь:
— Не против.
— Вот и славно, — отвечает она, выпрямляясь, — как раз подружимся.
Она улыбается, а затем отворачивается. Скотт чувствует, что эти цепкие, страстные, но такие властные объятия больше не сдавливают его плечи. Принятое решение кажется неправильным, но воспитанность не позволяет забрать свои слова обратно. Он думает о том, что впредь ему надо быть поосторожнее с этой особой.
И Стайлзу тоже, но об этом он скажет ему после урока.
========== Глава 9. Не вижу, не слышу и не говорю. ==========
1.
Стайлз больше не рассматривает папки с делами и даже не носит их с собой. Лидия пыталась сказать об этом Скотту, но тот был слишком обеспокоен своими отношениями с Эллисон и ближайшим походом на вечер с Кирой. До Эллисон Мартин даже не пыталась достучаться, а Малия слишком… далеко от такого наблюдения. И Лидия вынуждена была просто молчать.
Они все сидели на дворике школы, каждый со своим ланчем. Мартин старалась не думать о том, что она вновь оказалась в воспоминаниях Стилински и каким-то образом стала будто их участницей. Она просто… молчала, стараясь подавить тошноту от запаха еды. Ей пришлось вместе с остальными наслаждаться солнечным обедом и ланчем, но сама она не чувствовала голод.
И Стилински его тоже не чувствовал.
Вообще он перебивался в основном кофе, но в последнее время перестал покупать даже его. Лидия как-то даже неловко попробовала с ним поделиться, но тот отказался. Мартин это не нравилось. Стайлз недавно вообще еле-еле на ногах стоял, а теперь он почти ничего не ел, а выглядел так, словно питался только здоровой пищей.
Их кто-то дурачит.
Мартин метнула взгляд в сторону Киры, которая сидела под деревом с тетрадкой. Она слушала музыку и будто вообще не замечала компанию, но Лидии не нравилось то, что она следовала за ними как тень. Так хищник высматривает жертву — наблюдает, но не приближается, нагоняет страх, изрядно тем самым выматывая. Лидия окончательно потеряла аппетит, но решила доесть ланч назло… Кире? Вдруг это все-таки ее фокусы?
— А ты? Готова к завтрашнему вечеру? — Эллисон легкая как морской бриз. Ее присутствие почти не ощущается. Вот она сидит рядом, потом чуть поворачивается в твою сторону и задает вполне ожидаемый вопрос, а ты чувствуешь себя так, будто тебя застали врасплох. Мартин выпрямляет спину, чуть сконфузившись, и опускает взгляд.
— Да, — отвечает она уверенно и с прежним высокомерием. Лидия не решается взглянуть даже на Арджент, хотя Арджент — ее лучшая и самая надежная подруга.
— Ты же идешь с Эйданом?
— Я иду одна, — гордо отвечает Мартин, а затем поднимает подбородок. Стайлз видит в ее взгляде… вызов, но не принимает его и молча таращится куда-то в сторону, словно думает он совершенно о другом. Соблазн начинает наступать на горло, и дышать становится немного труднее — Лидия идет одна, Лидию можно пригласить.
Но потом он вспоминает многочисленные: «Нет» и думает о том, что Малия — его отличный катализатор. Ему нужно отвлечься, да и Лидии тоже.
— Все в порядке? — интересуется вкрадчиво Скотт. Его альтруизму можно было бы присудить премию. На какие секунды Лидия думает о том, что МакКолл в своей сущности слишком уже идеальный и оттого будто нереальный. Даже не верится, что они были друзьями чуть ли не с пеленок…
Но Лидия стала общаться со Скоттом только в старшей школе. А с пеленок с ним дружил…
Девушка поднимает взгляд. Стайлз смотрит на Скотта, который ожидает ответа от Лидии. А та словно в оцепенении от того, что мысли Стайлза теперь звучат в ее голове.
— Да, — быстро отвечает она, — просто решила пойти одна.
Лидия хватает остатки своего ланча, быстро поднимается и что-то говорит о том, что ей надо узнать у биолога насчет сроков сдачи реферата. Остатки ланча она выбрасывает в урну, которая стоит при входе прямо у дверей школы. Когда Мартин заходит в коридоры — они кажутся ей непомерно огромными. На тело накатывает слабость и на какие-то секунды Лидия понимает одно — ей надо обсудить это со Стайлзом, а потом со всеми остальными. Девушка прижимается к шкафчикам и пытается отдышаться — ей безумно хочется спать, ей хочется сесть и привести мысли в норму. Перед глазами у нее темнеет, дышать становится все труднее и труднее, и в ногах появляется такая непомерная слабость, словно они отнимаются.
Еще секунда, понимает Лидия, и она рухнет.
Но вместо этого она улавливает запах хвои, дождя и дыма, а потом ощущает чье-то невесомое прикосновение на своем плече. Лидия чувствует, как мрак отступает, сила возвращается, и слабость растворяется в этих сплетениях ароматов, что она вдыхает полной грудью. Мартин поворачивается, спиной опираясь на шкафчики и видит перед собой Киру. Она как видение — нереальная, но вполне ощутимая.
— Что ты делаешь со Стайлзом? — спрашивает она, скидывая руку Киры и чуть подаваясь вперед. От прикосновения Киры ей стало легче, но Мартин слишком горда и слишком независима, чтобы признать это. Лучше она рухнет на пол на глазах у всей школы, чем примет подачки от этой девицы.
— Ничего, — легко отвечает Кира. Лидия снова чувствует наступающую темноту, а потом… потом она думает, что если знает о мыслях и воспоминаниях Стайлза, то и он должен знать о ее. Она из всех сил мысленно произносит его имя, а в это время вновь обращается к Кире:
— Ты ничего о не знаешь, так что оставь его в покое.
Кира улыбается, а затем делает шаг вперед. Кира ужасающе спокойна и до нереальности плавная. Она — чья-то идеальна продуманная голограмма, она не может быть настоящей, потому что… люди такими не бывают.