Лужок черного лебедя (Блэк Свон Грин)
Шрифт:
— Я… случайно забросил сюда теннисный мячик… — выпалил я.
— Удобней всего — за сараем.
До меня не сразу дошло.
— Ты теряешь драгоценное время, — добавил мистер Бродвас и отвернулся к грядке с луком.
— Спасибо, — выдохнул я. Конечно, он понял, что я соврал, но все равно пощадил меня. Я помчался по тропке и завернул за угол сарая. Воздух в щели был тяжелый от паров креозота. Значит, мистер Бродвас тоже из бывших «призраков».
— Я ТОЛЬКО ЖАЛЕЮ, ЧТО МАМКА НЕ УТОПИЛА ТЕБЯ В ВУСТЕРСКОМ КАНАЛЕ!!! — взрезал темноту второй женский голос. — ВАС ОБОИХ! В МЕШКЕ С КАМНЯМИ!!!
Каменистый, как лунная поверхность, четвертый сад походил на вулканический выброс бетонных безе и гравия. Украшения
Царство Артура Ившема явно пришло в упадок после его смерти. Статуя Свободы валялась, как брошенное орудие убийства. Винни-Пух выглядел так, словно его облили кислотой. Мир растворяет вещи быстрее, чем люди успевают их сотворить. У Джимми Картера отвалился нос. Я его прикарманил — просто так, потому что потому. Единственным признаком жизни в доме была свеча, горящая в окне второго этажа. Я прошел вдоль Великой Китайской стены и чуть не остался без штанов — они зацепились за Эдмунда Хиллари с шерпом Тенцингом, которые указывали вверх, на вечернюю луну. За ними лежал крохотный квадратик газона в рамке из круглых белых камушков, похожих на мятные карамельки. Я одним прыжком перенесся на траву.
И погрузился в холодную воду по самые яйца.
«Ах ты дебил, — хохотал Нерожденный Близнец, — болван, кретин, урод!»
Я выкарабкался из водоема. Вода струилась по штанинам. Крохотные листики, словно капли блевотины, усеяли мои брюки. Вот мама-то разозлится. Но сейчас надо было думать не об этом — за следующим забором лежал самый опасный сад.
Хорошая новость — в саду мистера Блейка не было самого мистера Блейка, а на дальней стороне росли араукарии и шпажники. Отличная маскировка для «призрака». Плохая новость заключалась в том, что всю длину сада занимала теплица — она шла прямо под забором. Неустойчивым забором десятифутовой высоты, который дрожал под тяжестью моего веса. Мне придется ползти по этой изгороди, сидя на ней верхом, дюйм за дюймом, пока я не окажусь прямо напротив окна гостиной мистера Блейка. Если я упаду, то проломлю стекло теплицы и грохнусь на бетонный пол. Или наденусь на кол для подвязки помидоров, как священник в фильме «Предзнаменование», которого протыкает упавший громоотвод.
Выбора у меня не было.
Я мучительно медленно продвигался по занозистой верхней планке забора, которая резала мне задницу и ладони. Вымокшие джинсы тянули к земле и липли к телу. Я чуть не упал. Если мистер Блейк выглянет в любое из окон, я мертв. Я снова чуть не упал.
Я миновал теплицу и спрыгнул вниз.
Каменная плитка сделала «плак!». К счастью для меня, в гостиной мистера Блейка был только Дастин Хоффман из фильма «Крамер против Крамера». (Мы видели его, когда ездили в отпуск в Обан. Джулия весь фильм прорыдала, а потом объявила его самым великим фильмом в истории человечества.) Для одинокого мужчины гостиная мистера Блейка была какой-то слишком женственной. Лампы в кружевных абажурах, фарфоровые пастушки, пейзажи африканской саванны — такие можно купить на лестнице в «Литтлвудсе», если очень хочется. Наверно, его жена обустроила дом еще до того, как подцепила лейкемию. Я прокрался под окном кухни и дальше по саду — под прикрытием густых кустов, пока наконец не добрался до бака для дождевой воды. Не знаю, зачем я оглянулся на дом, но оглянулся.
И увидел лицо мистера Блейка в окне верхнего этажа. Выгляни он лишь на шестьдесят секунд раньше — неминуемо увидел бы, как я ползу по его изгороди. (Для победы нужна не только храбрость, но и удача. Я надеялся, что у Дурана в достатке того и другого.) Логотип «Роллинг Стоунз» на стекле окна явно выдержал все попытки его соскрести. Вокруг виднелись призраки других, бывших наклеек. Должно быть, в этой комнате когда-то жил Мартин.
Морщинистый мистер Блейк смотрел куда-то. На что это он смотрит?
Не на меня. Меня скрывают кусты.
В глаза собственному отражению?
Но глаза мистера Блейка были черными дырами.
Последний сад был Мервина Хилла. Папка Подгузника всего лишь мусорщик, но сад у него выглядит как владения Национального фонда. [27] Поскольку этот дом крайний в ряду домиков при церкви, сад при нем пошире. Затейливо мощенная дорожка шла к скамейке под трельяжем с вьющимися розами. Сквозь стеклянную дверь, выходящую в сад, я увидел Подгузника с двумя мальчишками помладше и мужчиной — должно быть, их отцом. Наверно, это гости. Они все вместе играли в «твистер». Подгузников папа как раз крутил волчок. Телевизор за диваном показывал самый конец «Крамера против Крамера», когда мать мальчика приходит его забирать. Я прикинул маршрут. Пара пустяков. На том конце двора компостная куча, с которой можно забраться на стену. Пригнувшись, я побежал к вьющимся розам. Воздух был густо настоян на их запахе.
27
«Национальный фонд объектов исторического интереса или природной красоты», обычно именуемый просто Национальный фонд — британская некоммерческая и негосударственная организация, основанная в 1894 году для охраны памятников природы, истории и культуры.
— Тихо ты, — невидимая женщина сидела на скамье в пяти футах от меня. — Ах ты, маленькая хулиганка!
— Ах ты, лапочка моя, опять брыкается, да, милая? — сказала ее невидимая собеседница.
Трудно было поверить, что они меня не услышали.
— Ой, ой… — Тяжелое дыхание. — Она обрадовалась, услышав твой голос, мамочка. Вот, потрогай…
Между трельяжем для роз и задней стеной был проход — достаточно широкий для меня, но слишком шипастый. Я в него не пролезу.
— Ты тоже скакала как заводная, — сказала невидимка постарше. Я понял, что это мамка Подгузника. — Просто колесом ходила и карате на мне отрабатывала. Мерв всегда был поспокойней, правду сказать, даже до того, как вышел.
— Ну уж я только обрадуюсь, когда эта барышня наконец соизволит выйти. Уж до того мне надоело ходить как кит на двух ногах.
(О боже! Беременная женщина. Уж это-то про них все знают: если их напугать, ребенок родится прежде времени. Тогда он выйдет дебилом, как Подгузник, а виноват буду я.)
— Так ты по-прежнему уверена, что это девочка?
— Элинор из бухгалтерии, знаешь ее, она проверяла. Подвесила мое обручальное кольцо на прядь моих волос у меня над ладонью. Если качается туда-сюда, то ребенок — мальчик. А у меня оно все петлями ходило, значит — девочка.
— Да неужели эту примету еще помнят?
— Элинор говорит, что ни разу не ошиблась.
(Я глянул на свои «Касио» — мое время почти истекло.)
Игра в «Твистер» переросла в кучу-малу из тел и извивающихся рук и ног.
— Ты глянь только на этих хулиганов! — с нежностью сказала мамка Подгузника.
— Бен очень расстроился, что его приятель, ну тот, который на складе работает, отказал. Насчет Мерва, я имею в виду, когда он школу кончит.
— Что ж делать, милая. Спасибо Бену, что побеспокоился.