Лужок Черного Лебедя
Шрифт:
— Я не прошу тебя ни во что верить! Я требую, чтобы ты объяснил!
— А что тут объяснять? — Хьюго беспомощно, обиженно пожал плечами. — Джейсон любезно пригласил меня и Найджела поиграть в дротики. Найджел все время промахивался. Я дал ему пару советов, а он в итоге обиделся и выбежал вон. И ругался при этом — плохими словами. Мама, ну почему у него такое больное самолюбие и он совершенно не умеет проигрывать? Помнишь, мы его поймали на том, что он придумывал несуществующие слова, чтобы выиграть в «Скрэббл»? Как ты думаешь, он это перерастет?
Тетя Алиса посмотрела на меня.
— Джейсон, какова твоя версия событий?
Хьюго мог бы продать Найджела на скотобойню, и Глист все равно его поддержал бы.
— Тетя
— Мы с удовольствием примем его опять в игру, как только он перестанет дуться, — заверил Хьюго. — Джейс, ты не возражаешь? Я знаю, что он тебя обозвал гадким словом, но он ничего такого не имел в виду.
— Я не возражаю.
Тетя Алиса поняла, что ей поставили пат.
— Лучше вот что. У тети Хелены кончился кофе, а твоему отцу нужно будет выпить кофе, когда он проснется. Поэтому я записываю вас в добровольцы — сходите в магазин. Джейсон, покажи дорогу своему красноречивому кузену, раз вы так крепко подружились.
— Мама, мы почти закончили игру, так что…
Тетя Алиса решительно выставила нижнюю челюсть.
Айзек Пай, владелец «Черного лебедя», зашел в игровую комнату в задней части паба, чтобы поглядеть, из-за чего такой шум. Хьюго стоял у игрового автомата «Астероиды», а вокруг толпились я, Грант Бэрч, слуга Бэрча Филип Фелпс, Нил Броз, Энт Литтл, Освальд Уайр и Даррен Крум. Мы все не верили своим глазам. Хьюго играл уже двадцать минут, опустив в автомат один-единственный десятипенсовик. На экране кишели астероиды — я бы не продержался и трех секунд. Но Хьюго схватывает глазами весь экран, а не только один, самый опасный, астероид. Он почти никогда не использует реактивные двигатели для маневра. Он не тратит зря ни одной торпеды. Когда к нему зигзагами подлетает НЛО, он ставит завесу из торпед, только если астероидная буря не слишком сильная. Иначе он просто не обращает на НЛО внимания. Он использует кнопку гиперпространства только в исключительных обстоятельствах. Лицо его все это время спокойно, словно он читает очень интересную книгу.
— Три мильёна?! Не может быть, — сказал Айзек Пай.
— Почти три с половиной, — подтвердил Грант Бэрч.
Когда последняя, бонусная жизнь Хьюго наконец разлетелась фейерверком из звезд, игровой автомат электронно загудел и сообщил, что установлен глобальный рекорд. Эта запись останется в машине, даже если ее выключить.
— Я давеча истратил пятерку, дошел до двух с половиной миллионов и думал, что я кум королю, — буркнул Айзек Пай. — Я бы выставил тебе пинту за свой счет, да в баре сидят два легавых.
— Очень мило с вашей стороны, но я не сажусь пьяным за штурвал — вдруг меня задержит космическая полиция, — ответил Хьюго.
Айзек Пай ухмыльнулся, как соломенный Страшила, и пошлепал обратно в бар.
Хьюго ввел свое имя в игральный автомат: «ИИХ».
— А полностью как? — спросил Грант Бэрч.
— Иисус И. Христос.
Грант Бэрч заржал, поэтому все остальные тоже заржали. Боже, как я был горд. Нил Броз теперь расскажет Гэри Дрейку, что Джейсон Тейлор — приятель Иисуса Христа.
— Сколько лет ты учился так играть? — спросил Освальд Уайр.
— Лет? — Акцент Хьюго стал чуточку менее мажорным и чуточку более лондонским. — Чтобы освоить игровой автомат, столько времени не нужно.
— Но наверняка нужно много денег, — сказал Нил Броз. — На тренировки.
— Деньги не проблема, если у человека есть хоть капля мозгов.
— Не проблема?
— Деньги? Конечно, нет. Найди спрос, найди возможность обеспечить предложение, завоюй благодарность покупателей, убей конкурентов.
Нил Броз впитывал каждое слово.
Грант Бэрч вынул пачку сигарет.
— Закурим, приятель?
Если бы Хьюго отказался, он бы испортил только что произведенное впечатление.
— Спасибо, —
Я впитывал каждое слово. Какой отличный способ отвертеться от курения.
— Ага, — подтвердил Грант Бэрч, — со мной то же самое бывает от «Вудбайнс».
Из бара донесся голос Айзека Пая, который повторял:
— «…я не сажусь пьяным за штурвал — вдруг меня задержит космическая полиция»!
Из задымленного дверного проема, ведущего в бар, выглянула мать Дон Мэдден.
— Слушайте, у нее сиськи по правде такие? — шепотом спросил Хьюго. — Или это две запасные головы?
Мистер Ридд лепит на окна своей лавки пластиковые листы, желтые, как «Люкозэйд», чтобы товары на витрине не выгорали. Но у него на витрине сроду стояли только пирамиды из банок консервированных груш, а из-за желтого пластика внутренность его лавки напоминает фотографию из викторианской эры. Мы с Хьюго принялись читать объявления на доске: кто-то продавал подержанный набор «Лего», кто-то — стиральную машину за 10 фунтов («совсем как новая, торг уместен»), кто-то пристраивал котят, а кто-то предлагал работу на дому («зарабатывайте сотни фунтов в свободное от основной работы время!»). Холодно-мыльный, гнило-апельсиновый, газетный запах лавки мистера Ридда ударяет в нос, как только войдешь. В углу — почтовый прилавок, где миссис Ридд, почтальонша, обычно продает почтовые марки и лицензии на собак, только не сегодня, потому что сегодня суббота. Миссис Ридд подписывала «Акт о неразглашении государственной тайны», но с виду она совершенно обычный человек. На подставке стоят разные поздравительные открытки — мужчины, одетые как принц Филип, удят рыбу в реке, и надпись гласит «С днем отца!», или наперстянки в саду перед сельским домиком, а снизу написано «Любимой бабушке». На полках — банки алфавитных макарон в томатном соусе, собачьего корма и рисовой каши «Амброзия». И игрушки — духовой футбол, наборы игрушечных денег, только их никто никогда не покупает, потому что они дерьмового качества. Машинка «Слаш паппи» делает сладкий крашеный снег цвета фломастеров, но только не в марте. На полках за прилавком — сигареты, пиво и вино. Повыше — банки с «шербетными бомбочками», «кола-кубиками», «яблочными шипучками» и «морскими таблетками». Их продают на развес в бумажных кульках.
— Ух ты, — сказал Хьюго. — Какое царство потребления. Похоже, я умер и попал в «Харродс». [15]
И тут в лавку впорхнула Кейт Элфрик, лучшая подружка Джулии. Она подошла к прилавку одновременно с мамой Робина Саута. Мама Робина Саута пропустила Кейт вперед, потому что та покупала только бутылку вина. Кейт уже исполнилось восемнадцать лет, поэтому ей продают вино.
— Пасиб, — мистер Ридд протянул Кейт сдачу. — Отмечаете что-то?
— Да нет. Папа с мамой завтра вечером возвращаются из Норфолка. Хочу встретить их хорошим ужином. А это, — она постучала пальцем по бутылке, — завершающий штрих.
15
Харродс — дорогой универмаг в фешенебельной части Лондона.
— Молодец, молодец, — сказал мистер Ридд. — Слушаю вас, миссис Саут…
Кейт миновала нас по пути к выходу.
— Привет, Джейсон.
— Привет, Кейт.
— Привет, Кейт, — сказал Хьюго. — Я его кузен.
— Тот, которого зовут Хьюго, — Кейт окинула Хьюго взглядом через очки, как у русской секретарши.
Хьюго картинно зашатался от изумления.
— Я всего лишь три часа в Лужке Черного Лебедя, и обо мне уже говорят?
Я объяснил Хьюго, что это именно к Кейт Джулия пошла заниматься.