ЛВ 3
Шрифт:
Аспид шагнул со скоростью атакующей кобры, как высвобожденная пружина. Левая его ладонь была раскрыта, и перед ней сверкал алыми письменами алхимический круг, в правой он держал раскаленный до красна меч. Удар заклинанием — и навкару отбросило до края поляны, не повреждая деревья. Она упала на четвереньки, выгнула спину и заорала. Алхимический круг увеличился, поглощая звуковую волну, и аспид начал вращать меч с такой скоростью, что тот образовал второй огненный круг. Потрясенная навкара заворожено уставилась на пляску огня, и этой секунды аспиду хватило сполна.
Бросок серебряного кинжала, отработанный,
— Отвернись!
Отвернулась тот час же, и вздрогнула, услышав жуткий и мерзкий хлопок, как будто что-то приглушенно взорвалось… Когда повернулась, аспид совершенно бесстрастно протирал куском ткани свой меч, обезглавленная навкара медленно рухнула на колени, а затем завалилась набок. Черная кровь пульсирующе лилась на траву, тело измененной чарами мавки стремительно разлагалось…
За то время, пока я потрясенно смотрела на ту, что считалась неубиваемой, аспид хладнокровно прошелся по поляне, нашел и поднял свой кинжал, засунул в ножны меч, после чего все так же, спокойно и уверенно подошел ко мне и задал всего один вопрос:
— Что воняет?
— Яд… — прошептала я.
Голос сел, нормально говорить не получалось.
— Что за яд? — несколько напрягшись, вопросил господин Аедан.
— Мммой яд…
Внезапно поняла, что у меня голова кружится… от недосыпа видать.
— Хм, — протертый насухо кинжал тоже отправился в ножны,- твой значит. И что ты собиралась с ним делать?
— Пить, — ответила, уже вернув голос.
Он как-то внезапно вернулся, видимо из-за идиотизма вопроса. Просто вот что еще можно делать со своим ядом, если твой противник навкара? Ее не отравишь, она не дура поглощать яд не будет, естественно.
— Пить? — нехорошим, злым голосом переспросил аспид.
— Ну, пить, конечно, — я клюку выпустила, рану на запястье правом рукой зажала и пояснила непонятливому: — Это навкара, на меня натравленная приказом магическим, ей моя кровь позарез нужна была, это и я знала, и она. От того яд и понадобился — напади она до срока оговоренного, я бы яд выпила, и тогда моя кровь для нее ядом была бы. Видишь, расчет простой и понятный.
— Вижжжу! — прошипел аспид.
Да ко мне быстро направился. Так направился, что я отступила с перепугу, и чуть клюку не призвала. Аспид зло усмехнулся, подошел, за руку раненную схватил и вопросил лютым голосом:
— Боишься, ведунья?
В глаза вгляделся и продолжил:
— Побледнела даже, ну надо же. Навкару ты не боишься, ты у нас смелая, из тех что «сама сдохну и врагов с собой заберу», а меня, значит, боишься?
— Ну ты же не враг, — сболтнула со страху.
Он усмехнулся, головой покачал неодобрительно, ладонь над моим запястьем простер и начал затягиваться порез кровоточащий.
— Ну, коли не враг, сберегу тебе бинты, — сказал аспид язвительно, — стирать не придется.
— Это точно, — согласилась, следя за тем,
Я наблюдала за исцелением, и только сейчас чувствовать начала боль в груди холодную, словно чернильное пятно растекающуюся, и с каждым вздохом усиливающуюся. И не понравилось мне это, совсем не понравилось, так не понравилось, что заволновалась я, и было же от чего волноваться — происходило что-то, чего я вообще не ведала. Зато мне было известно, кто ведает.
— Аааспид, аспидушка, — проговорила голосом слабеющим, — мне маг нужен.
— Мм? — вопросил господин Аедан, пристально следя за запястьем моим и тем, как шрам ровной чистой кожей обращается.
— Агнехран, — выдохнула я.
Аспид вздрогнул и на меня посмотрел. Так словно я его имя назвала, или имя, что знал хорошо, очень хорошо, будто связан был с его носителем.
— Агне… архимаг нужен? — вопросил, сбившись в начале вопроса.
Нужен, ох как нужен. Так нужен, что сама бы к нему обратилась, но боль в груди все росла и росла, чернотой изнутри наполняя, и чувство такое, что не доберусь я до избушки своей, да и нельзя сейчас, нельзя мне отсюда ни на шаг уходить в эту ночь, иначе все сотворенное будет потеряно. Вот только с каждым вздохом чувство такое, что себя я уже теряю.
— Боль в груди, — прошептала, слабея, и понимая, что мага звать поздно, да и ответит ли на зов мой сразу же еще неизвестно, — лешего зови… и… — перед глазами темнеть начало, — и не буди. Не смей будить, нельзя сейчас.
На траву я не рухнула — аспид удержал тело мое, а вот разум удержать уже не смог, да и никто бы не смог. Тенью незримою шагнула я к клюке своей второй, с земли подняла, да и не чувствуя ни боли, ни холода шагнула с поляны прочь, лишь на выходе обернувшись да и… чуть прямо там не осталась! Целовал тело мое белое аспид! Как есть целовал. Платье сдернул, чуть что не до груди самой, и целовал выцеловывал, да так, что все русалы всей армией оторопели, а Водя змеем водным к аспиду ринулся, и получил разъяренное:
— Лешего зови, сам не смогу. Сейчас! Живо!
И водяной послушался, в воду скользнул да исчез, а я… я… стыдно мне стало. Это аспид бессовестный да бесстыдный, а у меня то и совесть и гордость в наличии. Вернулась я, вплотную к аспиду подошла, посмотрела выразительно.
Нет, взгляд он мой не увидел, конечно, но клюкой вставшей рядом с ним впечатлился, взгляд на меня, незримую, перевел, и вопросил голосом дрогнувшим:
— Вввеся?
Наклонилась к нему близехонько, да у самого уха выдохнула:
«Ирод, платье на место верни и учти — коли грудь мою тронешь похабно, али еще что — клюкой промеж глаз своих бесстыдных и схлопочешь!»
Улыбнулся аспид, с облегчением улыбнулся, да с радостью нескрываемой и произнес:
— Веся, ты значит, а я чувствую, что уходишь, думал навеки…
«Нет, что ты, поутру вернусь, а пока дел много, — забавно было с ним так разговаривать, я возле лица его близехонько, вот-вот и носом к его носу прикоснусь, а он меня ни тронуть ни увидеть не может. — Водю за лешинькой послал это правильно, странную боль испытала, раньше с таким не сталкивалась, тревожно мне стало. А как леший проверит, возвращайся с ним в лес мой Заповедный, вы моя подмога, коли пойдет что не так».