Львица и лилия
Шрифт:
— Папа совсем не мог позволить себе внедрять новые методы ведения хозяйства или нанимать людей для работы в поле, поэтому в наших землях полно подобных проблем.
— Я буду очень осторожен, когда смогу передвигаться, — пообещал ей граф.
Он заметил улыбку на губах Пуриллы и догадался, о чем она подумала.
— Вы снова наслушались няню, — сказал он ей с упреком. В ответ девушка рассмеялась.
— За завтраком она сказала: «Наслаждайтесь вкусностями, пока можете, мисс. На следующей неделе вы снова получите картофельную запеканку, и на столе
— А что вы ели сегодня? — поинтересовался граф.
— Жаркое из ягненка, которого прислали из Рок-Хауса, и кисель из крыжовника со взбитыми сливками.
— Мне подали то же самое, — сообщил граф. — И то и другое показалось мне восхитительным!
— Мне тоже, — согласилась Пурилла. — Наверное, здорово иметь возможность есть так каждый день и принимать это как должное.
Графу хотелось сказать ей, что все так и будет в самом скором ее будущем, но решил не торопить события. Если заговорить обо всем слишком рано, можно вспугнуть ее, к тому же у него не было никакого желания вынуждать ее вести себя осмотрительней или смущаться в его присутствии.
Он никогда прежде не бывал наедине с женщиной, которая не пробовала бы соблазнить его всеми доступными ей средствами.
Ни одна женщина из тех, кого он встречал до сих пор в своей жизни, кроме Пуриллы, не упустила бы возможности польстить ему или дотронуться до его руки, лежавшей сейчас на льняных простынях, или даже просто поправить его подушки, лишь бы воспользоваться ситуацией и завязать более близкие отношения.
Пурилла же с удовольствием рассказывала ему обо всем на свете своим звонким и чистым, юным и радостным голосом и, хотя он замечал в ее глазах восхищение им, с тем же восторгом она любовалась бы и превосходной лошадью или красивой картиной. Этот взгляд еще ничего не означал.
На следующий день она вошла в его спальню, словно пританцовывая. В руке она держала письмо.
— Элизабет помолвлена! — объявила она. — И они должны венчаться через три недели.
— Вы, кажется, довольны, — заметил граф.
— Элизабет очень счастлива. Она пишет, что Эдвард Чарлтон так добр к ней, он подарил ей обручальное кольцо с сапфиром и брошку с теми же камнями, чтобы был комплект.
— Вы будете свидетельницей со стороны невесты? — поинтересовался граф.
Лицо Пуриллы помрачнело.
— Нет. Так обидно! Элизабет пишет, они собираются пожениться очень тихо, в церкви в деревне Эдварда.
Она негромко вздохнула, прежде чем продолжить:
— Я думала, они поженятся здесь. Но ее в отличие от меня слишком немногое связывает с Литл-Стентоном, поэтому им удобнее венчаться в церкви у Эдварда.
— А откуда она сама родом? — спросил граф.
— Ричард встретил Элизабет в Индии. Ее отец — судья в Калькутте.
Это его устраивало. Бесспорно, никто не станет вмешиваться или возражать, когда он сообщит Пурилле о своем намерении взять ее в жены и забрать к себе в Рок-Хаус, как только он почувствует себя достаточно хорошо, чтобы покинуть Литл-Стентон.
Когда на следующий день вновь
— Полагаю, вы становитесь слишком нетерпеливы, ваше сиятельство, — заметил доктор Дженкинс. — Что ж, я не упрекаю вас. Уверен, вы хотите поскорее вернуться к себе домой, особенно если у вас появилась, так сказать, «новая игрушка».
Он посмеялся над собственной шуткой, но граф был настойчив:
— Как скоро я смогу уехать?
— Вы могли бы уехать и завтра, но путешествие покажется вам очень тяжелым, даже в не очень тряской карете.
Я вынужден настаивать еще на двух или трех днях пребывания здесь, и даже после этого вам следует быть очень осторожным, пока ваша ключица не срастется. Если вы растрясете ее, то задержите свое возвращение в строй, или скорее в седло, и на еще больший срок.
Граф прекрасно понимал, насколько прав доктор Дженкинс, и поэтому решил подождать еще три дня.
Однако если он хочет обвенчаться здесь же и вдобавок до своего отъезда, ему необходимо немедленно сообщить Пурилле о своих намерениях.
Однако прежде чем это сделать, он отправил с одним из конюхов письмо своим поверенным в делах, поручив им оформить «специальное соизволение».
Он сознавал, насколько важно сохранить все, связанное с этим браком, в полной тайне, однако болтливости его поверенных опасаться не приходилось. Они были чересчур старомодны и потому крайне надежны.
Вслед за этим он решил переговорить с Пуриллой сразу же, как только она зайдет к нему после чая.
Он подумал о том, как было бы хорошо, если бы няня позволила им выпить чаю вдвоем в его комнате, но когда он поделился с ней этой мыслью, няня отвергла его предложение как несоответствующее правилам приличия. Она твердо стояла на своем, уверяя, что ему следует подавать чай в спальне, а мисс Пурилла, как обычно, сойдет для этого вниз.
— Я люблю вести беседу за столом, — проворчал граф.
— Вполне возможно, ваше сиятельство, — ответила няня, — но мисс Пурилла попьет чай в одиночестве, и к этому ей надо привыкать, поскольку госпожа Кранфорд должна снова выйти замуж.
— Судя по вашему голосу, похоже, вы рады этому, няня? — спросил граф. — Вы одобряете этот шаг?
— Я думаю, госпожа Кранфорд и господин Чарлтон подходят друг другу, — ответила няня.
— А как вы намерены решить вопрос о будущем самой мисс Пуриллы? — поинтересовался граф. — Она достаточно взрослая для замужества.
На мгновение няня сердито поджала губы, а затем отрезала:
— Значит, так, ваше сиятельство, нечего подкидывать мисс Пурилле всякие мысли на сей счет. Она вполне счастлива сейчас, хоть это и не правильно, когда юная девушка живет одна.
— Почему же тогда вы ничего не предпримете в связи с этим? — не отставал от нее с вопросами граф.
— А что же я могу сделать, — проворчала няня, — если мастер Ричард погиб, а убили его вот уже более года назад, и если так мало молодых людей, проживающих по соседству.