Львиная охота

Щеголев Александр Геннадьевич

Я вознесся на два этажа выше, в номер Вячеславина...

Братья-писатели, похоже, не скучали. На журнальном столике, и под столиком, и на подоконнике, и на ковре под ногами теснились бутылки разных форм, размеров и расцветок. Кремлевская стена. Великая китайская стена. И все были откупорены, опробованы, но ни одна не допита даже до половины. Пахло кислым - в гостиной явно что-то проливали. Еще пахло консервированной ветчиной. Вскрытая банка стояла здесь же на столике, выставив напоказ аппетитные розовые внутренности, с воткнутой в самое сердце пластиковой ложечкой. Одна из разинутых дверей вела в спальню - к несобранной постели, к мятым простыням и раскиданной одежде... Неряшливость

как известно, это признак постоянной концентрации на чем-то гораздо более существенном, чем ничтожные подробности окружающего мира. Иван Вячеславин в этом смысле приближался к просветленным йогам. В смысле концентрации, естественно. И я с сожалением подумал, стараясь не озираться, что никогда мне не быть похожим на настоящего писателя. По крайней мере в быту. Потому что привычки бывшего космолаза - они как животные рефлексы, не дающие особи погибнуть, с ними не поспоришь. Никакой алкоголь не поможет, сколько ни пей.

– О, еще один классик, - сказал Вячеславин, подняв на меня тусклый взгляд. Похоже, хозяин номера был и в самом деле трезв, несмотря на бутылки. Чудеса.

– Здравствуйте, - встал Лазар Стайков, приветливо улыбаясь. Болгарин был высок, черен и носат - настоящий южный красавец.

– Общий привет, - сказал я.
– Где бы мне разместиться, чтобы ничего не пролить?

Это я опрометчиво спросил, и Вячеславин не упустил случая ответить.

– Сильное все-таки у тебя воображение, - позавидовал я.
– Чтобы я, с моими габаритами... Как ты себе представляешь этот процесс?

Он перегнулся через подлокотник, едва не выпав из кресла, и принялся сосредоточенно рассматривать этикетки, что-то выискивая.

– Не обращайте внимания, - посоветовал мне Стайков, усаживаясь обратно.
– На вопросы "где" и "куда" он всегда реагирует одинаково, особенно если трезвый.

– Я тоже, когда вижу Вячеславина, всегда реагирую одинаково, - по секрету сообщил я ему.
– Мне хочется немедленно написать правдивую книгу о писателях. Волна вдохновения накатывает.

Мы с гостем поулыбались друг другу. Очевидно, к атмосфере, царящей в номере, назовем это так, опрятный и гладкий Лазар был непричастен, поскольку до него здесь побывало некоторое количество других гостей. Вячеславин отвлекся, ткнув в его сторону пальцем:

– Если ищешь источник вдохновения, классик, хватай лучше этого чистюлю, не упусти шанс. Эпицентр.

– Он же не пьет. Какой из него источник вдохновения?

– Зато жадный, как габровец. Тебе нужна правдивая книга? Слушай. Товарищ Стайков сумел протащить через границу бутылку ракии - настоящей, не то что местное дерьмо!
– и теперь прячет ее где-то в своих чемоданах, среди манжет и галстуков.

Иван с ненавистью толкнул ногой столик. Оглушительно зазвенело, стеклянный строй распался, нечто пахучее выплеснулось из горлышка на ковер.

– Что ж ты делаешь, свинья?
– спросил я его.

– Не слушайте его, Максим, - сказал Стайков спокойно.
– Нет у меня в чемоданах ни ракии, ни манжет.

– А почему он, кстати, не пьет?
– продолжал Вячеславин.
– Да только потому, что печень у него начала пошаливать, вот тебе и вся мораль.

– Я приехал сюда в том числе с надеждой подлечиться, - грустно сознался гость.
– Чего уж скрывать. Ходят слухи, будто здесь все выздоравливают.

– Немые начинают ходить, - процитировал Вячеславин себе в нос.
– И даже писать правдивые романы... В самом деле, классик, почему бы тебе не обессмертить кого-нибудь из нас? Мне понравилась эта идея. Самого себя сделал литературным персонажем - позаботься о товарище.

– Беру вас обоих, - принял я решение.
– Одного поместим в светлое будущее -

пусть они там знают, что алкоголики неистребимы, а другого в мрачное прошлое, чтобы было из кого выбивать проклятую интеллигентность.

– Где же ситро?
– с отчаянием в голосе сказал Иван.
– Куда же я его сунул?..

В номере ненавязчиво работал видеоприемник - на пониженных тонах. Горел стереоэкран, по комнате метались сюрреалистические краски. А также запахи нагретого асфальта (надеюсь, смеситель был с разрешенным типом наполнителей). Шел экстренный выпуск новостей, прямо с улицы, с места событий. Кто-то солидный, потеющий от ответственности, торжественно обещал, что нанесенный ущерб будет возмещен всем пострадавшим; кто-то рангом пониже едва не бился в истерике, доказывая, что такого безобразия в здешнем раю просто быть не может, ибо даже в досоветские времена, во времена животной анархии, подобных издевательств над здравым смыслом не случалось! Сначала откровенно бандитская вылазка на площади перед железнодорожным вокзалом, от которой общественность до сих пор не успела оправиться, и вот теперь нападению подвергается уже сам вокзал! Заколдованное место. Как хрупок, оказывается, сложившийся порядок вещей - нам всем ни на секунду нельзя об этом забывать...

– Тебя на границе тоже потрошили?
– вдруг спохватился Вячеславин, вывернув на меня бледное лицо.
– Водку отняли?

– Подожди, дай послушать, - попросил я его.

Послушать было что. В самом деле, редкостный выдался денек. Снова вертолет упал с небес - огромный, десантный, жуткий. Ровно в полдень. Высадилась свора неопознанных подонков, одетых в форму местной полиции, оцепила вокзал, ворвалась в камеры хранения, - пришельцев-оборотней, похоже, интересовали именно вокзальные камеры хранения и ничто другое, вот такой странный объект для атаки, - багажные ячейки были вскрыты все до единой, а хранившиеся в них вещи изъяты и погружены в вертолет, попросту говоря, украдены. Грубо и нагло.

– Они тут все утро твоей мордой телевизор украшали, - позлорадствовал Вячеславин, обнаружив наконец свое ситро (бутылка закатилась под кресло). Свинья грязь найдет. Кстати, хочу тебя обрадовать, Жилов, из твоей затеи может выйти толк.

– Из которой?

– Чтобы написать правдивую книгу о писателях, надо стать, во-первых, старым, во-вторых, занудой. Как ты.

Очевидно, он уже понял, что вожделенной водки от меня тоже не дождется, и оттого был желчен. Человек потерял всякую надежду. Жалкое зрелище.

– Бога ради, Лазар, объясните, - обратился я к Стайкову, - почему этот урод трезвый? При таком-то изобилии?

– "Бога ради"...
– скривился Вячеславин.
– Лексикон. Коммунисты хреновы... Космолазы...

Лазар Стайков ответил:

– Все алкогольные напитки местного производства в обязательном порядке содержат аналептические нейтрализаторы. Обратите внимание на рекламу на этикетках...
– Он взял первую попавшуюся бутылку и отчеркнул что-то пальцем.
– Угнетающее действие на центральную нервную систему значительно ослаблено. Кроме того, присутствует целый букет ферментоидных присадок, специальным образом корректирующих обменные процессы.

– Специальным образом?
– спросил я.

– Метаболизируется до девяносто восьми процентов этанола, а не девяносто, как обычно. Неокисленные метаболиты выводятся практически полностью, в мозг не попадают. Вы, конечно, знаете, что эта пакость откладывается именно в мозг и держится там до двух-трех недель, загромождая сознание...

Я опять спросил:

– А зачем в таком случае надо было загромождать помещение?

– Он не успокоился, пока все не перепробовал, - улыбнулся мне Стайков.