Львиное Око
Шрифт:
— А вы пользовались невидимыми чернилами? — спросил, выпячивая из-под золотистых усов нижнюю губу, судебный шут Тибо.
— Это так интересно, — призналась Мата Хари. — Ничего не видно, а потом раз — и все появилось. Только ради любопытства, сударь.
— Продолжайте, — приказал Сомпру.
— Пришлось целых два дня провести у них там в Скотленд-Ярде. Потом я встретилась с чрезвычайно обаятельным человеком, мистером Бэзилем Томпсоном. Вы с ним знакомы, полковник? Он такой добрый и милый, настоящий джентльмен. Я сообщила ему по секрету, что намерена сотрудничать с разведкой их союзницы, Франции.
— Где вы поселились в «Отель де ля Пас», а в соседнем номере — капитан первого ранга фон Крон, германский военно-морской атташе, — заявил Морнэ.
— Совершенно верно, — согласилась Мата Хари. — Это так удобно. Он такой милый человек, вы сами бы согласились со мной в другое время. Такой душка. Он просто обожает все французское.
При этих ее словах Шатерен закусил губу и закрыл нижнюю часть лица ладонью.
— Вне всякого сомнения, — отозвался Морнэ. — В 1870 году многие прусские грабители обожали все французское. Часто ли вы с ним встречались?
— Очень часто. Как вы уже догадались, он был моим любовником.
— И вы обошлись ему в пятнадцать тысяч песет?
— Гораздо дороже, — сказала Мата Хари. — Если вас это интересует. Эту сумму я израсходовала на поездку по личным делам в Париж. После этого намеревалась вернуться к нему в Испанию. Он такой чудный.
— И этот чудный господин платил вам как агенту под кодовым названием Х-21?
— Это неправда! — воскликнула Мата Хари. — Деньги пришли на мое собственное имя!
— На ваше собственное имя! — торжествовал Морнэ. — На ваше собственное имя, то есть Х-21.
— Вы обвиняете Х-21 в совершении самых невероятных деяний, — понизив голос на регистр, отвечала Мата Хари. — О таком агенте я ничего не знаю. Я уже говорила вам, что давно была известна как Х-21 и что я иногда использовала это таинственное обозначение, отправляя свою корреспонденцию, пользуясь услугами немцев. Возможно, существует еще какой-то Х-21. Может, вы выдумали эту Х-21, чтобы шантажировать меня. Во всяком случае, деньги в Париже получала Мата Хари, а не Х-21.
— Вы не отрицаете, что получили эту сумму?
— Конечно, нет. Иначе откуда бы у меня появились деньги? — добавила Мата Хари, повернувшись к смутившемуся Клюнэ.
— Вызываю в качестве свидетеля генерала Картье, — четким и убийственно холодным тоном произнес обвинитель.
Как и Клюнэ, генерал был ветераном войны 1870 года, настоящая развалина. Он с достоинством носил свой мундир и источал респектабельность. Он заявил, что перехваченные постом на Эйфелевой башне радиограммы противника проходят через его руки. Текст донесения из Испании в Берлин гласил, что Мата Хари, агенту Х-21, следует выплатить 15 000 песет.
— На ваше собственноеимя, —
— Наша чаровница впервые казалась озадаченной, — с удовлетворением сообщил Францу ван Веелю Бушардон. — Глаза у нее широко раскрылись и едва не вылезли из орбит.
— Неужели этот старый идиот Клюнэ не догадался спросить у генерала, каким образом ему удалось прочитать шифрованную радиограмму? Ведь, я полагаю, текст был зашифрован? — с небрежным видом поинтересовался ван Веель, пряча дрожащие руки в карманы.
— Нет, не догадался, — отозвался Бушардон. — Я совсем об этом не думал. Ты только никому не говори, mon vieux. Если бы мы «раскололи» шифр, который до сих пор используют немцы (а по-моему, так оно и произошло), мы скорее отпустили бы на все четыре стороны десяток немецких шпионов, чем признались в этом. Разве я не прав? Так что давай забудем, каким образом попал им в руки текст донесения. И ты, и я, — добавил он, заметно нервничая, и попросил Франца налить ему двойную порцию коньяку.
В ту минуту, когда Морнэ произнес эту драматическую фразу, Мата Хари, не в силах унять дрожь в руках, положила ладони на колени.
— Я не знала… это не так… вы же не говорили… Капитан фон Крон не мог…
— Это еще ничего не доказывает, — громко произнес адвокат Клюнэ. — Абсолютно ничего, — добавил он, но голос его дрожал.
— Он был моим любовником, — проговорила Мата Хари. Из широко раскрытых глаз ее падали слезы.
— Любовником, — повторил Клюнэ, протягивая ей флакон с нюхательной солью, но подсудимая отмахнулась от него.
— Господа, господа, будьте благородными людьми! Мы без ума были друг от друга. Если я люблю человека, мне безразлично, кто он. Должно быть, он был беден и поэтому тратил на меня казенные деньги, не уведомив меня об этом. Если бы я знала, я бы отказалась от них. Хотя какое это имеет значение? Любовь — такое редкое чувство, а правительства так богаты! Мы так чудесно проводили с ним время…
Из-за стола встал лейтенант де Форсье д'Амаваль. Голос его звучал решительно и властно. Этому аристократу были присущи тонкий интеллект и уверенность в себе. Если бы он не был убежден в виновности подсудимой, он никогда не поддержал бы остальных.
— Подполковник Сомпру, мэтр Морнэ, мэтр Клюнэ и вы, Мата Хари, позвольте мне вступиться в защиту достойного противника.
Поджав губы, Сомпру кивнул головой, а Клюнэ съежился.
— Я познакомился с капитаном первого ранга фон Кроном задолго до войны, — словно в раздумье продолжал Амаваль. — Он не милитарист, не подонок и не мошенник. Он настоящий джентльмен. Таких благородных людей среди немцев немного, но даже самые ярые патриоты должны признаться, что в германском императорском флоте подобного рода офицеры существуют. Они откровенно высказывались против развязывания неограниченной подводной войны, возмутившей весь цивилизованный мир и заставивший Соединенные Штаты выступить на нашей стороне. Всякий раз, когда это было в их силах, они спасали нашим союзникам жизнь и отказывались топить невооруженные суда без предупреждения. У меня нет сомнения в том, что фон Ягов и ему подобные способны залезть в казенный карман, чтобы заплатить женщине за ее услуги. Но капитан первого ранга фон Крон не таков!