Львиное Око
Шрифт:
— Вы признаетесь в получении тридцати тысяч марок?
— Да. — Она прикрыла глаза ресницами, понимая, что возникший между ними контакт делал обвинителя особенно опасным для нее.
— Эту сумму вы получили как агент германской секретной службы!
— О нет.
— Вы под присягой, Мата Хари. Вы отрицаете, что были известны немцам как Х-21?
— Нет. — Она задумчиво теребила запонку на рукаве платья. Морнэ удивленно спросил:
— Так вы отрицаете или нет?
— Нет, не отрицаю. Я была известна как Х-21.
—
— Конечно, нет. Номер был присвоен мне для удобства. Я должна была иметь такой номер, чтобы меня можно было внести в платежную ведомость, разве не ясно? Потом он и мне самой пригодился. Я иногда подписывала таким образом письма дочери и друзьям. Посылала свои письма я по официальным каналам из Германии. Они были весьма предупредительны, мои немецкие друзья.
— Позвольте разобраться, — раздельно проговорил Морнэ. — X — это значит, что вы работаете в Голландии. Двадцать один — число небольшое, оно означает, что вы находились на германской службе еще до войны. А теперь хотите убедить меня, будто этот номер вам дали для того, чтобы облегчить вам частную переписку?
— Вовсе нет! До войны почта работала поразительно надежно. Я вам уже говорила: это было сделано для того, чтобы платить мне, поскольку я была любовницей герра фон Ягова. Потом, когда начались перебои с доставкой корреспонденции, я иногда использовала его для писем. Вот и все.
Клюнэ улыбнулся Герши, как улыбается любящий отец своей умной дочери. Не знакомый с военной юриспруденцией и международным правом, он, влюбленный в Мата-Хари-танцовщицу, тем не менее решил выступить в роли адвоката Мата Хари-шпионки.
— Мы вернемся к этому позднее, — произнес Сомпру.
Морнэ кивнул головой и сел.
— Зачем в 1914 году вы поехали в Берлин? — спросил подполковник.
— На гастроли.
— Это накануне войны-то?
— У меня был контракт. Откуда мне было знать, что начнется война?
— Все в Европе ожидали ее.
— Неужели? — рассеянно улыбнулась она.
— Но гастроли не состоялись, — поднялся Морнэ.
— Нет. Было не до искусства. Театр закрыли. Но у меня были друзья.
— Помимо герра фон Ягова?
— Ну, что вы, — проговорила Мата Хари, чуть сморщив лоб. — Это был милый, маленький человечек, очень преданный мне. Но что тут особенного. Иногда мы с ним встречались, оказывая друг другу знаки внимания. Но потом я нашла кое-что гораздо интереснее.
— Ах вот так?
— Это все, что я могу сказать.
— Возможно, в ваших же интересах довериться нам, Мата Хари, — произнес, почти не разжимая губ, Морнэ.
— Господа, господа! — Она воздела руки. — Вы расследуете мою частную жизнь или же пытаетесь предъявить мне абсурдное обвинение в шпионаже? Если первое, то я отказываюсь отвечать на любые вопросы. Уважаемый господин обвинитель
— Когда речь зашла о фон Ягове, вы отвечали довольно охотно, — съязвил Морнэ.
— Вы и так все знаете о нем. Почему бы мне было и не ответить. Но одно дело — признаться, что я любила какого-то мужчину, и совсем другое дело — доложитьоб этом.
Когда Бушардон рассказал об этом Францу ван Веелю, тот облегченно вздохнул. Если она будет продолжать в том же духе, он в безопасности. Люди же, которым известно о том, что он был ее любовником, будут заботиться о собственных шкурах. Как ни парадоксально, но барон был возмущен поведением Мата Хари. Этот драматический спектакль, устроенный в разгар войны, был делом его рук. Неужели он останется в тени и будет обязан своей безопасностью благородству этой шлюхи?
В этот момент, вспоминал Бушардон, сам он, Амаваль и бретонец потупили глаза. Каждый из них подумал, что мог бы стать ее любовником. А возможно, и был.
— Рекомендую отвечать обвинителю с должным почтением, Мата Хари, — одернул ее Сомпру.
— Monsieur le President [121] , — проговорила она, покорно склонив голову, — мэтр Морнэ, я почтительно заявляю, что отказываюсь назвать имя господина, не имеющего ни малейшего отношения к данному делу, кроме того, что он был вхож в мою спальню.
121
Господин председатель (фр.).
Подняв ладонь, вперед подался Шатерен, сын адвоката, воспитанный на принципах чести и справедливости. Он вовсе не был жалким, слабовольным человеком, каким казался на первый взгляд, хотя в его характере присутствовала известная нерешительность.
— Неужели вы не понимаете, что речь идет о вашей жизни?
Мата Хари кивнула головой, не допуская и мысли, что ей могут вынести смертный приговор.
— Итак, когда вы сбежали в Голландию… — продолжал Морнэ, сердито смотря на подсудимую.
— Сбежала? Должна сообщить вам, сударь, что я голландка. И моя единственная дочь живет в Голландии.
— У вас и там были… друзья?
— Естественно. Я настоящая космополитка. У меня повсюду друзья, даже на родине!
Бушардон с трудом удержался от смеха.
— И в их числе офицеры немецкой разведки.
— Возможно. Я не выведываю у мужчины его тайны. Не задаю вопрос, кого он больше любит — жену ли меня, и не спрашиваю, не прячет ли он под плащом кинжал. Национальность его меня тоже не интересует, сударь. Мне не важно, кто он — голландец, испанец, немец, француз или даже ирландец. Для женщины мужчины разных национальностей похожи друг на друга.