Лягушка под зонтом
Шрифт:
– Помнишь наше дурацкое гадание на картах? – быстро спросила Ольга. – На первом курсе?
– Ага. – Надя кивнула. – Восьмерки – разговоры...
– Шестерки – дороги... – подхватила Ольга, словно стараясь засыпать словами возникшее чувство неловкости. Она кулаками помяла подушки, вымещая на них непонятное смущение. – Надя убрала руки, и Ольга заметила, как заколыхалась ее грудь. Большая, потому что ее растянули жадные губы детей? – А девятки – секс! – выпалила она и порозовела.
– Мы думали, все можно угадать, –
Ольга не отрывала глаз от женской груди, неясное чувство заставило вздрогнуть собственную грудь, потом отозвались бедра. Надина грудь, тайком от Нади, рассказывала, как ее мяли, тискали мужские руки, а потом в нее впивались беззубые рты рожденных ею дочерей, жаждущих жить. Она им позволяла это...
– Но кое-что можно предвидеть, – продолжала Надя, – если хорошо знаешь человека и правила самой жизни.
– Ты бы поверила, если бы я тебе нагадала, что ты выйдешь замуж за священника и родишь пять дочерей? – со смехом спросила Ольга.
– Не нагадала бы, – покачала головой Надя. – Знаешь почему?
– Почему? – Ольга сжала кулаки и втиснула их в подушки. Она подалась к Наде, впилась взглядом в синие глаза.
– Ты знала слишком мало карт, а о жизни – того меньше. Ты была замороженной девочкой, которая оттаивала после своего Крайнего Севера очень медленно.
Ольга фыркнула. Согласиться или спорить? Если бы этот разговор они затеяли в прошлый приезд, она бы, может, обиделась за себя прежнюю. Но сейчас, понимала Ольга, подруга права.
– Пожалуй, – кивнула Ольга. – Но ты была очень терпеливой.
– Мне нравилась твоя северная чистота. Какая-то снежная. И ты была такая белая. – Она окинула ее взглядом. – Жаль, что волосы потемнели. Но в больших городах блондинок не бывает, натуральных я имею в виду. Все темнеют. Воздух, сама понимаешь. – Ольга подняла руку и провела по волосам. Словно надеясь, что они побелеют в ту же минуту от прикосновения белой руки. – Но у тебя все равно хороший цвет, светло-русый. – Надя улыбнулась, синие глаза сощурились. – Знаешь, я понимала тебя и так хотела, чтобы ты таяла естественно, медленно. Не как ошпаренная кипятком.
– Ах, неисповедимы пути Господни, – нарочито шумно вздохнула Ольга.
– Да что ты знаешь об этих путях! – Надя возмутилась.
– Ничего, – пожала плечами Ольга. – Фигура речи, как сейчас говорят, не более того.
– Но эти пути на самом деле неисповедимы, – тихим ясным голосом сказала Надя.
– Тебе лучше знать, – поспешила согласиться Ольга. Она сама понимала, что высказалась неудачно. Но удачно увела разговор от себя, той, которая была в прошлом. – Действительно, иногда сама себе удивляюсь – разве я сама так решила? Это кто-то – за меня. – Ольга пожала плечами и умолкла, заметив, как губы Нади сложились в усмешку. Наде не нравится то, что она говорит, это ясно.
– Каждый должен идти своим собственным путем, не обезьянничать, как некоторые. – Надины губы расслабились. Ольга облегченно привалилась к спинке дивана. – Помнишь...
– Да помню, помню, – перебила Ольга.
Но Надя продолжала:
– Ты готова была прыгнуть на мой путь. – Ольга порозовела. – Кто приехал ко мне, когда я родила третью девочку? И этот кто-то что сказал? – Надя насмешливо свела светлые брови и стала похожа на хорошо знакомую подругу. Ольга покрутила головой, разметая по щекам блестящие русые волосы.
– Да уж... Вот было бы... несчастье... – На самом деле, неужели это она? Та наивная дурочка, жаждавшая нацепить на себя чужую судьбу? Как пальто подруги, которое понравилось.
– Даже не верится, что я до такого додумалась! – Ольга поморщилась. – Ты меня спасла, Надя, за что тебе вечная, точнее, пожизненная благодарность. – Насмешка, с которой Ольга произнесла последнюю фразу, прозвучала наигранно. Надя сделала вид, будто не заметила.
– Не стоит, – серьезно ответила она.
– Я даже назначила на роль героя Алексея. Но он укатил в Китай, надолго.
– Как ему повезло! – Надя засмеялась. – Иначе сейчас его стали бы ловить на границе за бегство от алиментов.
Ольга тоже засмеялась.
– Нет, я собиралась быть благородной. Он вообще ничего не узнал бы. Я не думала уличать его отцовством. Я хотела родить себе мальчика или девочку.
– На самом деле, – Надя покачала головой, – ты не пошла бы на то, что придумала. Минутное желание, бывает. Кажется, сделаю – сразу вся жизнь станет другой.
– Как же, минутное, – фыркнула Ольга. – Знаешь, сколько я готовилась?
– Тогда скажу по-другому: тебя одолела временная слабость.
– Долговременная, если говорить прямо. – Она оставила подушки в покое, больше не мяла их, сложила руки на груди. На ее груди они помещались без труда. Еще бы, усмехнулась Ольга, почти немятые и никем не высосанные. – Думаешь, после того, как Алексей исчез, я не нашла другой вариант? Более тонкий?
– Да ну?! Про него ты мне не говорила. – Надя удивилась. – Скрыла, значит.
Ольга засмеялась.
– Я и себе о нем почти не говорила. Но он был, этот вариант. Я назвала его испанский.
– Я помню, ты ездила в Испанию... – Надино лицо порозовело от любопытства, свежие краски прогнали вселенскую мудрость матери, как мысленно называла Ольга уверенное выражение лица абсолютно взрослой женщины. – И что?
– Мне помешали, – бросила Ольга и рассмеялась.
– Да кто посмел? – с неприкрытой иронией спросила Надя.
– На этот раз не ты, – шумно вздохнула Ольга. – И вообще не кто, а что.
– Так что, что? – Надя по-девчоночьи заерзала на стуле от нетерпения.
– Фламенко, вот что.